- А вот такого раньше не наблюдалось – проворчал Нечаев и,
вскрыв перфокартой стальной ящик, вытащил из ячейки, дежурный
АК-74. Затем он указал академику на капсулу операторов. – Пётр
Леонидович, сейчас же скройтесь в убежище и сидите там, пока мы не
разберёмся с этой бегуньей.
Меня отконвоировали в штрафной изолятор и закинули в одиночную
камеру. Минут через десять в ШИЗО прибыли капитан из опер части с
тюремным медиком.
Доктор заставил меня раздеться. Зашил разрез на правом боку и
обработал раны. После этого конвоиры выдали бельё с арестантской
робой и отвели в помещение допросной. Однако, как только опытный
кум вознамерился задать первый вопрос, со стороны коридора донёсся
знакомый, командирский голос.
Дверь допросной распахнулась, и на пороге появился хозяин зоны,
полковник Талызин. Он окинул меня тяжёлым взглядом, от которого
особо впечатлительные могли наделать в штаны, и приказал всем
выйти.
- Мля, что же ты наделал, сукин сын – проговорил Талызин и, сняв
фуражку, вытер со лба пот. – А я-то дурак, надеялся, что пронесёт.
Однако не пронесло.
Высказавшись, полковник пробурчал себе под нос несколько крепких
ругательств, а затем вышел. После этого меня отконвоировали назад в
одиночку.
По-видимому, в отношении моей персоны имелись некие секретные
инструкции, которые неукоснительно исполнялись начальником зоны. А
значит, после ЧП, сюда приедут совсем другие компетентные товарищи
и именно они проведут допрос.
Я знал, ничего хорошего поножовщина мне не сулит, а значит,
возможная встреча с доктором Кацем, Наташей и Рыжей откладывается
на годы. А ведь я мог поступить сегодня совсем по-другому. Едва
почувствовав опасность, мог выйти на контакт с администрацией зоны.
Но вместо этого предпочёл пойти на промку и встретиться с блатными.
Похоже, разбираться с проблемами по-плохому, входит в привычку.
Рыжая доктор Кац и Наташа, не знают, куда меня упрятали, после
событий, произошедших в таёжной глуши. Так что никто не приезжал ко
мне на свидания. Посылки и письма с воли – под строжайшим запретом.
Мне это всё не особо нравилось, но заключённый с КГБ и властями
договор – вполне устраивал.
Разумеется, КГБ мне не доверяли и не раз проверяли. В самом
начале отбывания срока, один из сидельцев, собиравшийся вскоре
откинуться с зоны, пытался втереться в доверие. Зек предлагал,
передать от меня весточку, кому я укажу, после возвращения в
Москву. Однако я его сразу раскусил и не повёлся, ибо отлично
понимал, меня могут упрятать ещё дальше.