- Да напрямую. Я малявы окроплённые воровской кровью, присланные
от правильных мордовских арестантов, лично в руках держал и
подробно изучал. Говорят, у них тоже, за года два до мусоргского
переворота, подобный мутный фраерок на зоне нарисовался и в доверие
к блатным по полной втёрся. Понимаете, братва, к чему я веду?
- Выходит, его сюда закинули, всё изнутри разнюхать – проговорил
немного ошарашенный Голован.
- Вот именно. Он все наши расклады сейчас в тетрадочку срисует.
Узнает, кого из зоны первым делом выдернуть надо, чтобы наш
воровской авторитет пошатнулся. А потом здесь такой цирк с конями
начнётся, что даже под шконкой на ШИЗО блатным места не будет.
- Выходит, чтобы весь этот блуд на корню похерить, нам придётся
первыми ударить – подал голос Сизый, наконец прочувствовавший
реальность надвигающейся угрозы.
- Да, братва. По-другому мы с этим ментовским блудом точно не
справимся. – Слепой указал на вора форточника. – А для решения
проблемы предлагаю подписать Комара и его приблатнённых на мокрое
дело. Тем более он сам в бой рвётся. Для большего усиления, я трёх
быков беспредельщиков выделю, которых два года назад опустить не
позволил. Пускай спортсмены должок отрабатывают. Ну а Голова со
своим корефаном Слоном, раз в своём бараке мусор не нашли, всё
лично проконтролируют.
Голова хотел возразить старому вору, но непререкаемый авторитет
того, почему-то не позволил раскрыть рот. Да и Сизый, судя по
грозному взгляду, неожиданно поддержал Слепого. Авторитету пришлось
нехотя согласиться. Все остальные тоже согласно закивали.
- Ну раз все согласны, что Молчуна лучше завалить, значится, так
и порешим – изрёк Сизый. Затем он тяжко вздохнул и дал команду на
роспуск сходки.
***
В этот же день…
Ведьмак.
Промка.
Цех распиловки брёвен.
Нехорошие предчувствия начали меня одолевать ещё вчера вечером.
Так что спал я, следя за происходящем в бараке приоткрытыми
глазами. Однако ночь прошла спокойно, и только под утро я на
полчаса провалился в один из странных снов, не принадлежащих этой
реальности.
В очередной раз очнулся на однотонно-серой равнине, продуваемой
пронизывающим ветром. Местность была знакомой, так что я
приготовился к очередному нападению кого-то из иных, вышвырнутых из
этой реальности. Но вместо последнего поединка в сером небе
прорисовалось позолоченное лицо потустороннего существа, считавшего
себя высшей ипостасью человека.