– Что ты задумал? – шипел дракон.
Нил оскалился. Лихо заревел, рычал оглушительно, когда Кир ударил по стенам каменного тоннеля. Но это и не камень был, так, образ. И надо же, разрушил что-то! Вот так, по камушку Сумрак в принципе может завладеть любым разумом. Но силёнок не хватило.
– Не смей пялиться на меня! Ты покойник, волк! И твой брат тоже.
При упоминании брата, которого у Нила в принципе никогда не было, а тут совершенно случайно организовался благодаря их общей матушке, стало Нилу Ильичу горько и даже обидно.
– Мой брат, – жутко прошептал он. – Твоя смерть.
Сумрак от этих слов начал бесноваться, а Нил смеяться.
Мог бы оставить о себе хорошее впечатление, он обычно так и делал, но, видимо, старел. Упоминание о брате и Алёне… В общем, им угрожать в его присутствии не стоило. Совсем.
Почувствовав, что может проснуться, Нил мгновенно открыл глаза.
На потолке плясали тени, переплетаясь с лучами заходящего солнца. Стояла утомительная жарища, воняло что-то в углу. Нил моментом сел, сложив кости Алёны на предплечье. С ней, умирающей, но любимой, поднялся, подобрал ремни, чтобы Алёну прикрепить к телу.
– Ирик! – заорал он, потому что олень должен стоять за дверью, а тут стены были звукопроницаемыми, только что не просвечивали.
Никто ему не ответил, зато тело в его руках вздрогнуло.
Нил замер и подтянул к себе Алёну Ярославну. С правой стороны в том месте, где должно было быть ухо, появился розовый ободок. Это… новое ухо проклёвывалось. Да и кожа перестала иметь такой землистый оттенок, белела местами.
Значит, сработала вакцина регенерации, и через кожу Алёне много досталось. Он хотел её поблагодарить за то, что борется. Она не слышала, не видела, и, возможно, не чувствовала его запах. Пока. Но кожу ведь она ощущала! И Нил словами тела сказал, что рад. Прошёлся губами по острой скуле. Языком прошёлся, оставив влажную дорожку. Ноги её подогнул, и в позе эмбриона привязал к себе. Через час позу сменит.
– Ирик!!! – ещё раз позвал Нил, быстро сорвал с кровати свою юбку, махнул ею, обворачиваясь. Тяжёлая ткань хлопнула, свернула стоящий у окна стул. – Сука, я тебе рога сверну, придурок. Слышишь, как вибрирует моя грудь, Ярославна? Это я на твоего внука матерюсь, потому что мудак.
Нил надел куртку, и закинув свой рюкзак, кинулся из номера гостиница, естественно, не обнаружив чёрного марала в холле, исчез вместе с девочкой. Никаких признаков борьбы в грязном коридоре, зал в тени, там отдыхали на потёртых диванах постояльцы. Значит сам ушёл по своей инициативе.