Гарри медленно открыл глаза и увидел, что стоит перед
величественным зданием, немного напоминающим главную башню замка
Хогвартс.
Он толкнул массивные двери перед собой и вошёл внутрь. Помещение
напоминало церковь с рядами стульев и большими витражными окнами по
стенам. Там, где обычно стояла бы статуя Иисуса, возвышалась
странная скульптура, похожая на восходящий поток воды, излучающая
серебристо-серое сияние, совершенно чуждое окружающей
обстановке.
Гарри шёл вперёд, а его одежда колыхалась и превращалась в
длинную белую мантию, правда, немного запачканную. Внезапно он
остановился у ряда стульев и опустил взгляд на пол.
Под стулом съёжилось красное существо, похожее на освежёванного
домового эльфа. Оно было живым! С едва заметным дыханием и
сердцебиением, издающее тихие стоны!
Гарри с отвращением смотрел на это скорчившееся существо. Вот
что скрывалось в его шраме!
Он протянул руку к скульптуре, и серебристое сияние, подобно
потоку воды, послушно подлетело к нему, окружив его ладонь. Резко
взмахнув рукой, Гарри направил сияние прямо на существо на
полу.
Световые потоки, словно верёвки, обвили тело существа,
стягиваясь всё туже и туже. Существо издало пронзительный
вопль.
Гарри поморщился от неприятного звука, но не ослабил хватку,
продолжая призывать новые потоки серебристого света от скульптуры.
С каждым новым потоком световые верёвки всё глубже врезались в тело
существа. Душераздирающие крики эхом разносились по всему залу, но
Гарри безжалостно наблюдал, не выказывая ни единой эмоции.
Наконец, существо было буквально разорвано на части световыми
путами, и крики мгновенно смолкли. Существо испустило дух, но
вместо крови из него вырвался странный туман.
Гарри молча смотрел на образы, мелькающие в тумане: силуэты
родителей, которых он когда-то видел, и фигуры людей в чёрных
мантиях, преклоняющих колени.
Выхватив из тумана несколько светящихся осколков, Гарри стоял
неподвижно, пока туман полностью не рассеялся.
Скульптура на постаменте, из которой Гарри постоянно призывал
свет, уменьшилась наполовину. Не теряя времени, он начал с помощью
светящихся осколков очищать пятна на своей белой мантии. Одно за
другим пятна покрывались осколками и исчезали, оставляя мантию
безупречно чистой. Когда последнее пятно исчезло, от скульптуры
остался лишь крошечный фрагмент основания.