7. После оглашения завещания, прошу моего поверенного начать проверку счетов управляющего и розыск всех приобретений для семьи баронессы Вайлет с целью их дальнейшего изъятия в пользу моей дочери. Из графства она и её дети, должны будут отправиться в том, в чем когда-то приехали.
— Это не правда. Это всё неправда! – Причитала, раскачиваясь, и теперь уже по-настоящему скорбя, леди Вайлет. - Этот документ нужно будет обязательно проверить.
8. От своего имени, управляющим всеми делами графства, назначаю моего поверенного, господина Говарда Хоупа, на всё время расследования и до его завершения, если моя дочь, графиня Амалин Лерой, не изъявит желание оставить назначенного управляющего и после.
Ну, здесь я была совсем не против поработать с этим человеком, который своим поведением мне уже чрезвычайно понравился. А время покажет, ху есть ху.
9. Настоящее завещание составлено в четырех экземплярах и заверено магической печатью, один экземпляр - для моей дочери, графини Амалин Лерой, второй – для поверенного, господина Говарда Хоупа, третий – для гильдии магов, четвертый – должен храниться в королевской канцелярии. Любое, составленное и подписанное мною собственноручно раньше, либо позже, завещание, является недействительным и подлежит уничтожению.
- Подлец! Предатель! – Вспыхнула злобой мачеха, показывая всем своё истинное лицо. – Как он посмел так поступить со мной! Ведь клялся, что мой сын будет наследником и завещание дал прочитать!
- Такова воля графа. – Пожал плечами, не проявив никакой жалости к завывающей мачехе, назначенный отцом управляющий. – Где я могу ознакомиться с документами и счетами графства?
4. Глава 3
Замок стонал и гудел, словно растревоженный улей. Еще бы, такое значимое событие для тех, кто уже устал верить и ждать! Работа слугами была саботирована – каждый желал лично убедиться, что леди Вайлет покинет эти стены вместе со своим выводком.
После оглашения завещания с неё слетела вся наносная шелуха, весь апломб, оставив перед глазами обитателей замка склочную, жадную старуху, что, забыв о своем благородстве, цеплялась за материальное, отбросив духовное за ненадобностью.
Милара вторила матери, не желая расставаться с тем, что отбирала у беззащитной сестры долгие годы. Она недаром привлекала внимание к драгоценностям, когда заходила ко мне в комнату – это были любимые украшения матери Амалин. Гадюка хотела ужалить девочку побольнее. Теперь же она цеплялась за своё, с истерикой сжимала дорогие цацки, и никак не хотела выпускать их из рук.