— Добрый день. Прошу прощения за столь бестактное приглашение, —
поздоровался со мной Павел Трубецкой. — Вам уже представили меня, а
о вас я наслышан. Но всё же, позвольте мне исправить первое
впечатление.
Его высочество встал со стула, шагнул вперёд и протянул мне
руку.
— Павел, — просто и коротко сказал он.
— Юрий, — так же легко ответил я, пожав руку.
— Как вам новый титул? — улыбнулся его высочество, вернувшись за
стол. — Знать уже извелась, выдумывая причины для пожалования
приставки «Светлейший». Но стоило выйти указу о награде, как
вопросов и домыслов стало ещё больше.
— Честно говоря, я не ожидал такой щедрости от его
императорского величества, — сказал я, присев напротив Павла.
— Мой дядя может быть жёстким, но он справедлив, — улыбнулся
одними губами Трубецкой. — И вы получили ровно то, что заслужили.
Верных империи и трону людей стоит вознаграждать. Вы так не
считаете?
— Разве я могу поспорить с мудростью его императорского
величества, — я растянул губы в ответной формальной улыбке и
мысленно закатил глаза.
Это мне сейчас придётся хвалить императора, чтобы его племянник
удовлетворился? Зачем вообще было устраивать эту странную встречу.
Или император хотел убедиться, что я доволен наградой?
— Но вы согласны с тем, что вы верны империи и трону? — не
унимался этот Трубецкой.
— Несомненно верен, — твёрдо сказал я, запустив руку в шерсть
Вольта, сидевшего рядом. — Не нравится мне этот
разговор.
— Просто ты среди аристократов не крутился, — хмыкнул
Вольт. — Они же слова лишнего не скажут, прямо вообще говорить
не умеют — всё намёками да полутонами с подтекстами.
— И что ты понял из этих «намёков»? — уточнил я. Вольт
прав — я далёк от интриг и всей этой дворцовой жизни.
— Что тебя проверяют на верность, чтобы предложить что-то
эдакое, — предположил мой питомец. — Но давай послушаем
ещё, вдруг я ошибаюсь.
— Юрий, должен признаться вам кое в чём, — Трубецкой чуть
склонился над столом, чтобы стать ближе ко мне. — У дяди связаны
руки. За императором всегда следят сотни приближённых и тысячи
подданных.
— Это я понимаю, — кивнул я, нахмурив брови.
— Дядя не может с вами об этом говорить, и вообще ни с кем, но я
могу, — чуть тише сказал его высочество. — У императора не так
много власти. Всем верховодит один из его советников и глава Ордена
Инквизиции.