— Ты никого не убил, — сказали мне.
— У меня нет глушителя. А вы приказали стрелять только с глушителем, — ответил я и разорвал одежду на Сашке.
Попали прямо в грудь. На секунду задумался, о том что одежда слишком крепкая, чтобы просто так её порвать. Я замечал за собой такие моменты. Физическая сила серьёзная.
Ухватился пальцами за подбородок Линёва и посмотрел ему в глаза.
— Ты чувствуешь боль? — умиротворённо и напевно спросил я.
Глаза человека увеличивались в размере, он смотрел куда-то вверх.
— Нет, — торопливо выдохнул он. — Тело словно окаменело.
Продолжая держать его за подбородок, я прикоснулся к тому месту, где было пулевое ранение. Оглянулся по сторонам. У половины бойцов приборы ночного видения. Но они разошлись по сторонам.
К вопросу о моих страшных ногтях. Которые вовсе не ногти, а когти. Пошёл, по капризам Ксении, стричь, и обнаружил, что могу их убирать и выпускать.
Вот я и выпустил, сделал надрез прямо в теле человека. Двумя пальцами пулю вытащил. Из порванных сосудов и вен лилась кровь. Сашка быстро бледнел. Я сделал глубокий вдох, заставляя затягиваться и срастаться плоть.
Почувствовал дрожь во всём теле, словно какая-то энергия текла из меня в человека.
Рана заживала.
Нельзя сильно затягивать, заподозрят что-то неладное. Я оставил ранение. Мне подали пластырь, бинт и йод. Быстро сложил бинт в тампон и перевязал пластырем.
Отпустил Сашку, и он заныл, почувствовал сильную боль. Стиснул зубы, весь напрягся.
— Держись, — я потянул раненого к себе.
Как девушку нести его не собирался, хотя мог бы. Силы были. Поставил Сашку вертикально, он терял сознание, ныл. Я с другими бойцами побежал, унося его из леса.
Всё делали оперативно. Кого мы ликвидировали, точно сказать нельзя. Но судя по всему, никто искать не будет пропавших. Не удивлюсь, если заказ сами власти сделали. Такие вещи наказуемы, но люди экипированы отменно, подготовка боевая. И знали, что отвечать не придётся.
Сашку тащили ближе к машине. Тех кого я вырубил, убили, потом занялась трупами совершенно другая группа. Мы же погрузились в фургон, и я понял, что нас в два раза меньше. Порешили кого-то.
Я протащил Сашку в конец фургона, там было что-то вроде дивана. Туда и кинул. Его продолжало лихорадить, поднималась температура.
— Тебе нужны будут антибиотики, — строго сказал я.