Рейна подвела его к узкому окну в другой части зала, рядом с которым в стене находилось небольшое углубление. Ранульф увидел две расположенные друг против друга скамейки, ярко освещенные полуденным светом. Она поднялась первой и села таким образом, чтобы собравшиеся в зале гости не смогли видеть ее. Ранульфу же не оставалось ничего другого, как сесть на скамейку, которая была расположена таким образом, что сидящий на ней оставался в поле видимости собравшихся. Однако он из-за этого не особенно расстроился, ибо был уверен, что подобный пустяк не сможет помешать ему выплеснуть всю накопившуюся в нем ярость. Но Рейна снова не дала ему возможности начать разговор, взяв всю инициативу на себя:
– Благодарю вас, милорд, за то, что позволили мне принести вам извинения в частной беседе. Мне неловко говорить об этом неприятном происшествии, которое случилось из-за моего недостаточного внимания к вам, поэтому обещаю, что буду краткой. Отправив к вам своего личного слугу, я ни в коем случае не намеревалась оскорбить вас. Я не совсем поняла тогда причину столь отчаянных его просьб позволить ему ухаживать за вами во время купания. Обычно Теодорик довольно сообразителен и деликатен, никогда еще не оскорбил он гостя своим поведением. В этом же случае, как он сам мне признался, он виноват перед вами. Поэтому я прошу у вас прощения за себя и за Тео. Несомненно, его поведению не может быть оправдания. Не понимаю, как он мог подумать, что вы… Он как будто обезумел… О Господи, это еще более неловко произнести, чем я ожидала!
Рейна чувствовала себя просто ужасно: ее щеки пылали, а этот человек, как видно, решил дать ей высказаться до конца. Во время своей длительной тирады она и глаз не смела поднять на рыцаря, ибо чувствовала, что он пристально наблюдает за ней, ожидая, что еще она скажет. Но что еще можно было сказать?!
Вздохнув, Рейна все же продолжила:
– Всякий, кто взглянет на вас, сэр Ранульф, сразу же поймет, что вы… что вы… вы должны понять Тео, он немного необычный, его привлекают только… – Она не могла больше продолжать таким образом и коротко произнесла: – Поистине, я приношу вам свои искренние сожаления о случившемся.
– Да, и у вас есть на это право.
Рейна съежилась, услышав наконец, как прогрохотал его угрюмый бас, сотрясая стены замка.