–А что и споём, – подхватили капитаны дружно.
–Стоп! Потом вместе споём, – успокоил их Ахметов, – не пьяные ещё. Наливай! – скомандовал он Амелину.
И опять чередой пошли тосты и здравницы. Грязнов совсем раскис и пошёл спать в автобус.
–Да, это не наш человек, – проводили его презрительными взглядами капитаны.
-Зимин, тебе задание, – показал Ахметов на бредущего к автобусу нетвердой походкой Грязнова, – поедем обратно, доведешь его до дома и сдашь жене с рук на руки.
–Будет сделано, товарищ подполковник.
–Кстати, Сергей, – вспомнил Ахметов. – Я тебе ещё не успел объявить. Жуков сегодня подписал приказ о создании оперативно-следственной группы по раскрытию серийных убийств в нашем городе.
Возглавишь её, подберёшь себе людей и, как говорится, вперёд, а то маньяк совсем распоясался, четыре эпизода уже имеем. Жукова каждый день в обком партии вызывают и требуют немедленно раскрыть. Так, что завтра, дружище, после обеда жду тебя с планом работы и твоими предложениями, – закончил подполковник Ахметов.
–Мальчики, вы что, напились, раз о работе заговорили, – закапризничала Клара Ивановна. – Мы же сюда отдыхать приехали, имейте совесть, налейте даме.
Пьянка затянулась до темноты и только, когда лес принял смутные очертания, а бледная луна коснулась верхушек елей, обалдевшая от укусов комаров компания спешно погрузилась в автобус.
6.
Зимину снился сон, как будто звонил его домашний телефон. Нудная трель звонка глубоко проникала в мозг, будоражила спрятанное где-то там, чувство служебного долга, которое взывало его немедленно проснуться. И он проснулся. Знакомые очертания квартиры вернули его к действительности. Он приподнялся, потемнело в глазах, и закружилась голова. Усилием воли он дотянулся до телефонной трубке и услышал какой-то незнакомый, лающий голос оперативного дежурного Махрова.
–Зимин! Наконец-то! А я думал, что тебя нет дома. Долго спишь, уже десять утра. Давай выходи, к тебе поехал «Уазик» с опергруппой. Два трупа у нас в Шанхае, дружище. Так, что давай, поспеши, – почти умаляющее пробормотал напоследок Махров.
Зимин стоял под ледяным душем, пока не проснулся окончательно. Предчувствие непоправимой беды не оставляло его. Выпив чашку горячего кофе, он вышел на улицу ожидать машину. Через десять минут он уже трясся в старом милицейском «Уазике» по дороге в Шанхай вместе с членами опергруппы. Чертовски болела голова, и с каждой кочкой и рытвиной на дороге Зимин жестоко проклинал себя за то, что снова так безобразно напился.