В отпуск бессрочный, рваные в клочья,
Им никогда, никогда не обнять тёплых плеч.
А. Розенбаум
В кабине мерзко пахло горелой резиной, жжёным металлом, порохом и ещё чем-то непонятным. То ли кислотой, то ли ещё чем. Грохотал большой кусок остекления по носовой обшивке, который болтался на каком-то тросу. Вдруг грохот пропал и в кабине зашумел воздух. Было ощущение, как будто в машине на большой скорости внезапно полностью открыли окно. Свежий воздух резко ворвался в кабину и вытеснил все прочую вонь. Запахло землёй, травой, чем-то далёким, из детства, и таким мирным. Я резко повернул голову вправо и увидел, что кусок остекления, до этого барабанивший по железу, исчез. Видимо лопнул державший его торс. Алексей сидел на своём месте, и судорожно, так что побелели кисти рук, сжимал штурвал. По его лицу текла кровь. Она залила ему весь комбинезон, капала на руки и на штурвал. Я сконцентрировал свой взгляд на землю, она была непривычно близка. Но мы не падали, а продолжали планировать. Под нами были виноградники, я хорошо видел убегающие под носовой обтекатель ряды. Видел деревянные столбы, к которым была привязана проволока, видел лозу, плетущуюся между проволокой, видел маленькие зелёные листики. В мозгу пронеслась мысль – нельзя концентрировать своё внимание на отдельных деталях, нужно уметь видеть всю картину целиком.
«Нельзя концентрировать своё внимание на отдельных деталях, нужно уметь видеть всю картину целиком», – я сидел в кабине учебно-тренировочного самолёта Як-52, а мой инструктор по полётам стоял на крыле и читал мне нотацию. Капитан Трофимов или как его называли курсанты – Трофимыч, не умел распекать курсантов. Все его нотации и нравоучения больше походили на задушевный разговор старшего с младшим. «Ты куда смотрел при посадке, ты видел, что выравнивать было ещё рано? – он посмотрел на меня и улыбнулся, – ты что же, хотел угробить меня и себя? Не удастся сынок, пока я сижу в задней кабине, ты себя не убьёшь».
Да, мой первый полет в передней кабине не очень удался. Вроде на земле, на тренажёре у меня все получалось достаточно гладко. Правда тренажёром списанный Як-52 без мотора и без крыльев, назвать было сложно. Ты сидишь в кабине, пристёгнутый ремнями по всем правилам, а инструктор стоит на стремянке и даёт вводные. «Высота 30, скорость 160», – я двигаю ручку управления двигателем и тяну немного ручку управления на себя. «Высота 1 метр, скорость 120», – я перевожу двигатель на режим холостого хода и потихоньку отдаю ручку управления от себя. «Все, посадка. Молодец», – говорит инструктор. Так мы и «летали» на земле и у всех все хорошо получалось.