За четыре месяца я виделся с Юлией всего два раза. Но этого было достаточно, чтоб запомнить грани ее лица и глубину цвета на обтягивающих джинсах, которые скрывали от меня ее гладкие как шелк ноги и такие притягательные, как запретный плод. Ранее я не позволял даже зародиться мысли о прикосновении наших тел. Но анализ наших встреч и неловких касаний побудил мой разум к фантазиям, особенно глубокой ночью, когда я знаю, что она тоже не спит, а лежит в постели и сексуально страдает. И виброоповещение на телефоне выдернуло меня из дум о завоевании Юлии. Каждый раз, когда это происходит, я то и дело молюсь, чтоб это было не очередное оповещение одного из приложений, а именно сообщение от нее. И вновь я был прав, она ответила на вопрос, ответ на который, как и всегда, не представляет особого интереса, ведь я балую себя наличием общения, а не его содержанием. Я с дичайшим вожделением читал сообщения от нее и все думал, как обернуть так, чтоб оказаться с ней рядом.
В сообщении она ответила, что провела весь вечер и начало нового дня с сестрой, на что я задал вопрос: где она находится теперь. В ответ прислала мне фото у парка, где теперь грустит одна, а этот самый парк находится в минутной ходьбе от моего дома. И, уверяя себя, что я без задней мысли, отвечаю, что живу через дорогу. Я никак не ожидал следующего: «Можно встретиться…»
Тут я опешил и не верил прочтённому, но уже стоял в коридоре и нырнул в обувь. Сердце билось, как у дичи, которая убегает от охотничьей собаки.
Я не знаю, как завести с ней диалог и о чем буду с ней говорить, и это не потому, что я скучный собеседник, напротив, я довольно общительный. Вот только сейчас она напоминает мне нежный цветок, который очень легко сломать неаккуратной фразой или словом.
Мои шаги были больше обычного и это было явно заметно единичным окружающим. И, замечая на себе подозрительные взгляды, я замедлил ход и в то же время взглянул на часы, поняв, что я собрался и через мгновение достигну цели меньше чем за пять минут.
Мое самолюбие с этим человеком переживало тяжелое бремя, ведь я подумал, что эта тяга к ней и есть настоящая любовь, а не та пародия, что была у меня когда-то. Ныне я не позволял себе столько думать об одном и том же человеке и так страдать во время ее отсутствия.