Он сжал мои пальцы, поднес их к губам.
– Что с тобой? – Я опять его поцеловала, но в этот раз задержала губы на коже. Горячая… Дотронулась до лба. Горячий. Руки – холодные. – Слушай, да у тебя температура!
– Только не говори никому, – хрипло ответил он.
– Что-нибудь болит? – нахмурилась я.
– Горло. Мне кажется, я простыл. Сходи к Дэну, у него есть необходимое лекарство. Он знает. Скажи, что у меня горло болит. Он даст.
– Может врача?
– Дэн. У него все есть для таких случаев.
Я никуда не пошла, просто набрала номер Дэна. И через две минуты он разгневанной гадюкой шипел на брата, что тот безмозглый урод. Оказывается, два дня назад Тиль съел все мороженное, что у них было в турбасе. Ему, видите ли, было жарко. Теперь ему тоже было жарко. Но совсем по другому поводу.
– Как съездила? – спросил Дэн, когда необходимые микстуры были выпиты, вонючие мази намазаны, а тонкие шеи укутаны в шерстяные платки.
– Ужасно, – честно призналась я. – Устала…
– У нас тоже был черте что, а не концерт. Тиль чуть не свалился с лестницы, вывихнул руку, две песни переврал… Дэвид орал полвечера… Присмотришь за ним, ладно? Я на ногах не держусь… – Дэн мягко прижал меня к себе и провел рукой по спине. – Утром дай ему таблетки, которые я на столе оставил, и столовую ложку микстуры. Это хорошо сбивает простуду. Мы уже пробовали. Спокойной ночи. Рад, что ты вернулась. Всего пять дней прошло, а как будто целая вечность.
– Я тоже по тебе скучала, – улыбнулась в ответ.
Но ни утром, ни к обеду, Тилю легче не стало. Он плохо спал ночью, днем старался не говорить, шумно глотал и имел самый разнесчастный вид. Я отпаивала его чаем и медом, который натырила в ресторане. Тиль вяло капризничал. Дэн старался шутить, но плохое настроение брата передалось и ему. Он на чем свет ругал их близнецовую связь, утверждая, что вот и у него теперь всё болит, нервно расхаживал по номеру и заламывал руки, причитая, что с таким горлом Тиль петь не сможет. А горло, надо сказать, было не просто красным, оно было малиновым, даже я понимала, что это очень плохо. И температура то и дело поднималась почти до тридцати девяти. Тиль сидел на кровати мокрый, нахохлившийся, словно маленький воробушек.
– Ну чего ты истеришь? – прошептал парень, глядя на метания брата. – Концерт только послезавтра, вылечимся. В прошлый раз помогло и в этот поможет.