Врачи составили список раненых, не могущих выдержать перевозки. Таковых оказалось около 200. Станичный сбор постановил принять их на свое попечение. Оставлена была известная сумма денег, врач, сестры и несколько заложников, вывезенных кубанцами из Екатеринодара>6, среди которых был влиятельный большевик Лиманский, давший слово сберечь раненых>7. Остался по собственному желанию и «матрос» Баткин, в услугах которого после смерти Корнилова не нуждались.
Фактически осталось 119 человек – остальные были увезены своими однополчанами>8.
***
5 апреля ускоренным маршем армия двинулись дальше на восток. Предстояло снова дважды переходить через железнодорожную магистраль Владикавказской дороги, где в двух ее узлах (Екатеринодаре, Тихорецкой) сосредоточились крупные силы и бронепоезда красных.
Добровольческой армии, противно всей природе военного дела, приходилось двигаться не вдоль, а поперек железных дорог, находившихся в руках большевиков. Для этого нужно было портить и разрушать железнодорожные пути, чтобы в течение нескольких часов в местах наиболее сносной дороги перебросить войска с обозом, которые тянулись на 8-10 верст. Митинговой медлительности большевиков добровольцы противопоставляли маневр и абсолютное повиновение войск.
В течение пяти дней, пройдя 130 верст почти без потерь, армия вырвалась из густой сети железных дорог и, получив известную свободу действий, наконец, остановилась на две дневки в станице Ильинской.
Здесь в станичной церкви в первый раз отслужили панихиду по «убиенном болярине Лавре и воинах Добровольческой армии, на поле брани живот свой положивших». Долго не отворялись царские врата; наконец после напоминания вышли растерянные священник и диакон, и последний глухим, дрожащим голосом возгласил прошение об упокоении… «православных воинов, на… брани убиенных». Внушительный шепот коменданта штаба армии исправил текст поминания. Священники опасались совершать службы и панихиды для воинов Добровольческой армии, что имело свои основания.>9