– А ну давай пошёл вон отсюда, тварь подзаборная! И только попробуй здесь поссать, я тебе тут же яйца на жопу натяну. Алкашня вонючая!
Яан не стал с ней спорить и, не дай бог, пререкаться, хотя помочиться под её окнами у него даже и в мыслях не было. Даже обидно ему стало. Вот так, из-за чьего-то бескультурья взяли и его тоже очернили, подвели под одну гребёнку.
– И ещё раз тебя, вшивого, здесь увижу, клянусь, ты об этом пожалеешь, и своим бомжам тоже передай, что…
Яан вздохнул с облегчением, когда наконец завернул за угол и вопли мерзкой бабы потухли среди бесчисленных стен, крыш и окон, смотревших друг на друга из домов напротив.
«Какая мерзкая баба, – подумал Яан. – Вот же жена кому-то достанется. Бедный муж. Не то что моя Рози. Такая ласковая, она будет замечательной женой».
Больше по дороге к торговке спиртным Яан никого не встретил, только чёрного кота, который, испугавшись Яана, вздыбился, зашипел и, перескочив ему дорогу, уполз в какую-то дыру под домом. К счастью, в стенах этого города никто не знал, что существует такая плохая примета, как перебежавшая дорогу чёрная кошка. Поэтому Яну и не пришлось сворачивать и делать большой круг до пункта его назначения, где он сразу глазами нашёл своих коллег.
Как зовут троих, он не знал, ещё не успел познакомиться. Только вчера их видел на камбузе. Мутные были ребята, да что там говорить – отморозки. Яан сразу решил держаться от них подальше. И от тех двоих, что сидели с ними рядом прямо на земле и большими глотками лакали бормотуху прямо из горла.
Ещё двое держались в стороне. Это были Боцман и его подхалим, который вечно таскался за ним хвостиком и только и делал, что ему во всём поддакивал. Это всех жутко раздражало, но если не хотелось обременить себя лишним трудом, то всегда было лучше воздержаться от каких-либо шуточек и замечаний в его адрес. А больше никого и не было. Наверное, местные не посещали эту собачью лавку. Быть может, потому что местные жители успевали закупиться крепкими напитками до десяти вечера в других, более приличных магазинах и лавках. Яан не знал почему, и не он один. Никто другой также не знал, почему «собачья лавка» называется «собачьей».
«Ну и ладно, какая разница. Главное, что эти двери всегда остаются открыты, невзирая на бесчеловечные и весьма идиотские законы».