База жила своей жизнью. Подъем, физо, утреннее построение,
поднятие флага, разводка… обычная, обыденная нормальная работа.
Правда, форма странновата… погранцы это, что ли? А так – катер
вышел на патрулирование прибрежной зоны. Контейнеровоз, похоже,
починили и теперь гоняют около города, неподалеку от портов.
Жители, опять же, кто на работу отправился, кто за покупками, а кто
в школу. Ничего особенного. Беспилотник, разве что, заходящий на
глиссаду в полукилометре слева. Большой такой, с классическим
планером и двумя мотогондолами в крыльях. Красивый. Шарик, опять
же, снизу прикольный. Прямо-таки недремлющее око, зорко следящее за
врагами родины. Как и уже выключенный сейчас радар бокового обзора
– вещь, несомненно, так же весьма полезная в этом непростом деле. А
завершающим аргументом – подвесы, по четыре транспортно-пусковых
контейнера квадратом, на каждом из двух подкрыльевых пилонов.
Правда, почему-то, тубусы тонюсенькие и очень большого удлинения.
Мои гранатометы – и то, солиднее выглядят, хотя и у них
кумулятивно-осколочные «головы».
Беспилотник сел на местном аэродроме. Взлетел он только в
полдень, через три часа, заметно более грузным и неповоротливым.
Видать, топлива залили по самую горловину, и будет теперь эта
машинка сутки-двое висеть где-нибудь над каким-нибудь важным
квадратом. Мне их в воздухе засекать не приходилось, но и
курильскую гряду я пересекал на глубине в две сотни метров, во
избежание сюрпризов.
Лежать, вот уже восемь часов несколько скучно. Неудобств это не
доставляет, просто, непривычно. Напрягает. Постоянно ждешь
какой-нибудь гадости, и не столь важно, от кого исходит эта угроза.
Системы экзоскелета давят тревогу, притупляют усталость и убивают
страх, но это всё – не панацея. Усталость копится, капля за
каплей.
Только сейчас я стал понимать, как же вымотали эти полгода
постоянного бега в беличьем колесе. Хочется просто взять, снять с
себя все оружие и броню, пойти и сдаться, соврав что-нибудь
правдоподобное. А, может быть, и сказав правду. Только ведь, не
поверят. Или, поверят…
Тогда, в самом начале бесконечного «дня сурка» я бы так и
сделал, но сейчас – нет. Просто не могу. И от того лишь больнее
видеть, как кого-то встречают у двери, чтобы позвать к обеденному
столу. Так уже точно не будет.