Вынырнув, медленно, под прицелом сослуживцев, вылезаю из воды.
Рядом скидывает с себя обвес Адамант. Ей проще, надводные “корабли”
просто подплывают к пирсам и прочим причальным площадкам, при
условии достаточной глубины. Ощущения от медленного приближения дна
к фантомному килю - покруче медленно опускающегося в паре
сантиметров от твоей руки многотонного пресса.
Глядя на старшего среди операторов, Юру Кравцова,
интересуюсь:
- Вы же всё отослали?
- Да - кивает он. - Вас пытались подчинить?
- Пояснения по ситуации я дам товарищу Смолину, вам лишние
подписки о секретности ни к чему.
- Мы помочь хотели - обиженно насупился он, хмурясь.
Отмахиваюсь:
- Вы уже это сделали. Готовьтесь, трясти будут всех, старательно
выясняя правду на перекрестных допросах. Как в прошлый раз, только
вообще всех.
Дальше нам оставалось только сворачиваться. На берегу состоялась
фото- и видеофиксация места преступления. Везли меня обратно в
наручниках. Понятно, что формальность, их и не затягивали даже
толком, но порядок есть порядок. До того, чтобы один выполнял,
второй сверялся с инструкцией, а третий контролировал - не доходит,
но…
Гауптвахта, подвал, камера - всё насквозь привычно, пришлось
посидеть денёк, когда следователи навестили. “Welcome darkness my
old friend”, как пели Симон и Гафункель. Двое дежурных на контроле
- тоже. Впереди ещё написание пояснительных документов, отчетов,
допросы и очные ставки. Но это потом, а пока я прислушиваюсь к
новым ощущениям. С цефами было совершенно иначе. Понять бы ещё,
почему так ноет проксимальная фаланга безымянного пальца левой
руки…
Своё начало и свой конец имеет всё сущее, даже кажущиеся вечными
проверки службы собственной безопасности. Из нас в процессе
выяснения деталей произошедшего чуть душу не вынули. Спасало только
постоянное внимание очень высоких чинов, все процедуры выполнялись
по правилам. Просто, спать удавалось урывками по несколько часов, и
на психику пытались давить разными способами, не давая времени на
раздумья, работая конвейером в шесть человек. Выматываются,
бедняги, голос срывают. Иногда даже хрипят пересохшим горлом, жадно
хватаясь за стакан с водой. Тяжко, наверное им приходится.
Вообще-то, в роли загнанной клячи должен был быть я, и сей факт
оппонентов злит сильнее всего. Прямо таки до белого каления
доводит.