— Планы на жизнь — захватить мир, не сойти с ума, — обреченно
выдохнула Аркадия, когда фигурка мальчика скрылась из виду. — Хотя
пункты надо поменять местами.
В очередной раз она с досадой попыталась оттереть смолу с
платья, вновь убедилась, что дело это бесперспективное — только
больше испачкаешь, и решительно, но аккуратно слезла с забора.
Следующим ее делом была как раз одежда — и для местной жизни, и для
большого города.
Старый дом девочки, расположенный выше по улице, нависал мрачной
брошенной коробкой над высокой гущей травы, тронутой желтым окрасом
подступающей осени. Дверь не поддалась ни внутрь, ни наружу,
игнорируя резкие и сильные рывки за массивную ручку — видимо,
закрыта изнутри, а последний, кто был в доме, уходил через окно,
закрыв деревянными ставнями и этот путь в жилище.
Аркадии нужно было место — подошел бы сарай, но вход в него
заколотили еще и несколькими горбылями от досок — если отодрать, со
стороны будут заметны светлые полосы на постаревшем дереве. Словом,
дом выглядел предпочтительнее.
Девочка вскарабкалась на уровень окон, подцепила преобразованной
в когти рукой правую ставню и с ойканьем выломала створку целиком —
не рассчитала силу. Густая трава заглушила звук от падения дерева
на землю. Аркадия воровато оглянулась по сторонам, подтянулась,
присела на подоконник и осторожно спустилась вниз — свет из окна не
освещал место прямо под ней, а оцарапаться совсем не хотелось.
Постепенно глаза привыкли к полумраку, открывая вид на такой же,
как и в прежнем доме, прямоугольник комнаты с печкой посередине.
Где-то в подполе зашуршала мышь, обозначая гнездовье вредных
грызунов, ходивших из подпола забытого дома за добычей в обжитые
места. Аркадия сделала отметку — в своем доме она такого
не потерпит.
Вещей не было, как и мебели — голые стены, покрытые паутиной,
запах пыли и сырости.
Девочка мысленно определила центр свободного пространства и
встала на нужную точку. Закрыла глаза, вдохнула-выдохнула, пытаясь
успокоить мысли и примириться с тем, что произойдет дальше. То, что
предстояло сделать, вряд ли можно было называть приятным, но это
было необходимо. С досадой цыкнула, отметив свет из открытого окна
— ее помощники любили тьму. Одним движением она вышагнула из
платьица, оставшись в нижней рубашке, и занавесила проем в
окне.