— Благодарю, господин, — нервно
сглотнул советник, будто проверяя целостность шеи. — Тогда
позвольте созвать рыцарей и объявить о походе на Аллод
Шарова?
— Хорошо, хорошо, — кивнул, казалось
бы, совершенно успокоившийся барон. — Тогда возлагаю эту задачу на
тебя, Барбатос. Объяви всем, что тот, кто добудет голову Шарова и
принесёт её мне, получит частицу силы кристалла.
— Будет исполнено, господин, — выдавил
из себя разом вспотевший советник. — Позвольте тогда всё же
возвратить к жизни сэра Паймона. Остальные рыцари оценят этот
жест…
— Он не выполнил своё задание, —
безразлично произнёс барон, заставляя Барбатоса насторожиться от
такой резкой смены настроения.
— Да, господин, но ему будет дан ещё
один шанс. И он первым пойдёт на штурм Стены, — с намёком произнёс
советник, за что удостоился одобрительного взгляда.
— Пусть будет так. И смотри не подведи
меня, Барбатос, иначе следом за Паймоном пойдёшь ты, — кивнул
Ситри, после чего обратил свой взор на остальных. — А теперь
оставьте меня. Все!
Находящиеся в зале демоны сломя головы
бросились прочь, даже не пытаясь соблюсти подобия приличия, толкая
друг друга и наступая на упавших товарищей, давая возможность
барону в одиночестве проститься с дочерью.
Последним помещение покинул Барбатос и
уже, когда дверь за ним почти закрылась, советник с удивлением
отметил, что барон находился не у тела Астарты, а вернулся за стол
и, сидя в кресле, держал в руках небольшую коробочку.
Что было внутри, демон рассмотреть не
успел, так как за мгновение до того, как барон поднялся крышку,
створки дверей сомкнулись, оставляя барона Ситри в
одиночестве.
***
Владения демонического барона
Ситри
Двести двенадцатый день
проекта
— Просчитался, но где? — задумчиво
почесал я щетину на подбородке, наблюдая, как в первых рядах,
атакующих по ущелью, несётся демон в знакомых мне
доспехах.
За огромным щитом его было плохо
видно, но я точно был уверен, что это тот самый рогатый, с которым
я имел удовольствие общаться несколько дней назад.
Я-то думал, что этому кренделю либо
голову снесут, либо сортиры чистить отправят, а он, вот, весь
красивый такой нарисовался. Пылает праведным гневом и бежит впереди
всех, что-то истошно вопя про вероломное убийство и мою
смерть…
— Вон того орущего п*здюка в блестящих
железяках не трогать, я ему сам рога обломаю, — громко произнёс я,
глядя со Стены вниз.