– Данечка, ещё, – постанывал он с трогательными всхлипываниями.
Я обслюнявил свой палец, и стал аккуратно разминать его сладкую, тугую дырочку, при этом переходя от члена ниже и наконец лизнул его анус. Он извивался и хрипел, умолял войти в него скорей. Я продолжал его ласкать и постепенно ввёл два пальца. Найдя нежный узелок простаты, начал его массировать, и Адри не смог удержаться, с вскриком выгнулся поднимая бёдра и кончил себе на живот. А я поднялся к его губам, снова стал его целовать, и одним плавным движением вошёл в него. После оргазма он был настолько расслаблен, что только и успел ойкнуть, а потом нас захватили ощущения. Я вдалбливался в него, сжимал его попку руками, рычал и рыдал от нахлынувших чувств:
– Мой! Мой, никому не отдам!
И он повторял:
– Мой ласковый, сильный, только мой.
Много позже, когда мы уже лежали и отдыхали, лениво переговариваясь, он спросил:
– Ты слышишь ЗОВ?
– Мне кажется, что иногда Да. Но порой, кажется, что нет.
– Значит, у нас ещё есть время.
– Ты о чём?
– Пока ты ещё не ушёл жить в море, ты мой.
– А потом?
– А потом, ты будешь во власти Дагона, владыки морей.
– А ты?
– А я, его младший сын. И нам придётся нелегко. Потому что он хочет, чтобы я стал его гласом и жрецом в храме богини.
***
Все прокладывали путь к морю сквозь иную суть,
Кто-то полз к воде.
Ветхий старенький причал был в его судьбе
как начало всех начал ©
КиШ «Дагон»
Прошло ещё несколько недель. Полных страсти и счастья недель. Адри так и не решился мне объяснить, что он имел в виду, когда сказал: «я буду во власти Дагона, владыки морей». Да и что даёт статус «гласа и жреца» тоже было непонятно. Он лишь сказал, что не имеет всё это смысла, пока я не уйду в море, так как, перерождаясь, человек полностью теряет память о своей жизни на земле, и когда я пропаду в море для перерождения, я его забуду. Именно тогда я стал вести свои записи. Я отчаянно не хотел забывать, ведь я полюбил, и был любим. Может всё и произошло быстро, но кто сказал, что такие чувства не могут стать единственными?
Уже близился конец июня, и я пришёл к морю с любимой мною черешней, чтобы увидеться с Адри. Я ждал его долго у нашего, уже ставшего традиционным, костра на пляже у вереского поля. Иногда поглядывал на часы, всё больше беспокоясь, и записывал прошедший день в дневник. Уже и полночь, а его всё нет.