Молчала и студентка.
Молчала молодой специалист-бухгалтер.
Молчала вполне себе крутая главбух.
Молчала жена.
Не захотела молчать будущая мать.
Только-только осознав, что беременна, нехуденькая, решительная тридцатитрехлетняя Лена, простите, Елена Валерьевна, пошла в музыкальную школу во дворе дома. Нашла пафосную преподавательницу. И попросила научить ее петь правильно. Чтобы хоть примерно в ноты попадать и мелодию не искажать.
Первая и вторая дамы с ней выдержали заниматься по неделе каждая. Хотя Лена, вернее, Елена Валерьевна, не скупилась платить. Сколько спрашивали – столько и давала, не торговалась.
Дамы разводили руками. Скорбно морщились. Мол, не получается. Лена повесила нос. Но уборщица… (ох уж эти наши немолодые феи чистоты – все видят, все знают) посоветовала обратиться к самой Людмиле Евгеньевне. Уж она-то точно поставит голос на место.
– На какое? – уточнила хмурая Елена. И услышала ехидный ответ:
– На правильное.
Решив не спорить, а попробовать в последний раз (ведь Бог троицу любит, а два опытных профессионала уже сдались), Елена пошла туда, куда ее послала уборщица, – к Людмиле Евгеньевне. Та оказалась преподавателем сольфеджио, дамой, как и наша героиня, – корпулентной, а еще очкастой, с солидным клювом и грудным теплым голосом.
И этот приятный голос говорил загадочные вещи.
– Голубушка, вы чудовище.
– В смысле?
– В прямом. Есть способности. Пусть не огромный талант, но дар. А как вы с ним обращаетесь?
– У меня что?
– Голос. Не оперный, не надейтесь. Но хороший, выразительный. Куда вы дели слух? И главное, зачем?
Елена невольно огляделась. Будто слух – живое существо и прячется за стулом или таится рядом с пианино.
Они с Людмилой Евгеньевной, которая сказала сразу, что деньги возьмет не за уроки, а за результат, стали заниматься два раза в неделю по часу. А еще каждый день Елена выполняла упражнения и писала об этом сообщение в смс. То есть отчитывалась преподавателю.
Елена честно искала слух. Но он ускользал.
Ноты казались одинаковыми. Она не слышала разницы между до и ре. Между ми и фа… Ну и так далее. И по-прежнему не могла правильно напеть «В лесу родилась елочка».
Людмила Евгеньевна не отчаивалась. Кивала и продолжала мучить Лену. Хотя Лене казалось, что это она тиранит уши преподавателя. Иногда Людмила Евгеньевна тепло посматривала на растущий животик подопечной и говорила своим чарующим голосом: