Виктория раздумывала: «Кого же он убивал?»
– Предполагаем, что еще найдены не все. Но это уже дело следствия. Твое дело: процедура, – начал объяснять Борис. – Убийца агрессивен, одержим идеей справедливости, убивал тех, кто, по его мнению, приносил вред жизни города и общества. Для цели разоблачения сочинял подметные письмишки, сначала рассылал кляузы, потом угрожал, если письма не действовали, принимался за дело сам…
Борис сделал паузу и обратился ко мне:
– Вот это кверулянт так кверулянт, а ты говоришь: котик Филя.
Я согласно кивнул, мысленно поаплодировав умению Филиппа не просто вызвать симпатию, но и запоминаться. Конечно, лексику нашего великого и могучего майор Борис Краснов изучал не по словарю Ожегова, и тот самый кверулянт рано или поздно должен был объявиться, но все же я никак не ожидал настолько опасного сдвига у предполагаемого преступника. Маньяков в нашей практике еще не было.
– Так он сумасшедший или нет? – пыталась разобраться Виктория. И добавила с возмущением в голосе, в котором тоже читался страх: – Ты меня совершенно запутал.
– С двадцати лет состоит на учете с диагнозом шизофрения. Сейчас ему сорок четыре.
– Ну вот пусть им психиатры и занимаются! – вставила Виктория, но Борис не обратил внимания.
– Этот гад попался на письмах. Чтобы подтвердить, что все письма принадлежат авторству одного человека, нужен эксперт-филолог. Формальность, потому что чувак уже сознался.
Виктория тяжело сопела и молчала.
– Ставроподольск. Что это за город такой? Помесь бульдога с носорогом.
– Вот зря ты, – оживился Борис. – Хороший большой город. Я там даже был. Почти пятьсот тысяч населения, на Волге, промышленный, два завода, районы-кварталы, жилые массивы, все дела.
В России немало мест со странными и даже откровенно дурацкими названиями. Речка Вобля в Подмосковье, деревня Кишкино, село Козляки, незабвенный Мухосранск опять же. Так что Ставроподольск звучит на их фоне вполне пристойно.
– Хочешь, я с тобой поеду? – поинтересовался я у тетки скорее для порядка, свято надеясь, что она откажется.
– Погодите, – осененная своей идеей, Вика не обратила внимания на мой вопрос. – Но ведь в Ставроподольске есть университет! Создали его на основе педагогического, а потом объединили под крылом Нижегородского, по-моему, или Ульяновского, или Самарского – который там ближе? Теперь все это единый организм, так сказать, образовательный кластер! У них есть целое отделение филологии, насколько я помню. Пусть они и проводят экспертизу!