Уходя спать, она привычно зацепилась бахромой шарфа за язычок замка, привычно отцепила и тихо притворила за собой дверь, оставив освещенные потолочным плафоном груши-дички горкой на лавке, пучок сухой лаванды в старой алюминиевой мисочке, клубок медной проволоки и черноглазого плюшевого медвежонка с разорванным животом.
Свет на крыльце на ночь она не гасила никогда. На всякий случай. Если проводка когда-нибудь выйдет из строя или перегорит последняя в мире лампочка, она оставит керосиновую лампу. Если кончится керосин, она разведет костер перед домом и будет поддерживать его всю ночь. Если не из чего окажется разжечь костер, она просто будет сидеть на ступеньках и смотреть вдаль.
Она не может допустить, чтобы он сбился с пути, не заметил дома в темноте, прошел мимо.
Ты сумасшедшая, сказала бы ей мама.
Ты сумасшедшая, сказала бы Нино, на всю голову, да.
Ты сумасшедшая, сказал бы муж.
Ты сумасшедшая, обязательно сказал бы тот, для кого она оставляет свет на крыльце. Только он бы сказал это иначе, так, как может только он.
Пусть придет и скажет.
Пусть придет и успокоит.
Пусть придет и заберет с собой.
Пожалуйста.
Пусть только придет.
– Поляки проводят пати на Пасху, пойдем к полякам, ну пойдем, не хочешь, хочешь, ты чего такая грустная?
Нино Гудадзе не особо утруждала себя знаками препинания в повседневной жизни. Мне хватает этого всего в текстах, сразу предупреждала она своих новых знакомых, слегка кося хитрым лиловым глазом, всех этих точек с запятыми, тире – не тире, задолбало! В прошлом главный редактор маленького убыточного издательства, а с некоторых пор гордая птица по имени фрилансер, Нино любила ворваться в жизнь Нади телефонным звонком, эсэмэской, а под настроение даже юным озябшим курьером из пекарни «Штолле» с большим рыбным пирогом наперевес. Или с брусничным пирогом, или с клюквенным. Нино просто была в курсе, что Надя любит пироги «Штолле», а Нино любила Надю. С ребятами же из Польского института Нино приятельствовала, писала для них какие-то статьи и теперь вот зазывала Надю отправиться в книжный ресторан «Бабуин» и напиться там сухого вина с веселыми поляками по случаю католической Пасхи.
– Ты никогда не переделаешь всей своей работы, выключай компьютер, пошли, я заезжаю за тобой на такси, все.
Надя подумала немного, выключила компьютер и накрасила ресницы. Не было у нее никакой работы, она сидела, уткнувшись в монитор, и читала статью Роберто Мангабейра Унгера, философа, о социальной справедливости и неограниченных финансовых возможностях для современного человека. Мысль о неограниченных финансовых возможностях казалась Наде забавной, но совершенно умонепостигаемой. Она объяснила себе это тем, что они с автором совершенно точно живут в разных мирах и там, в его мире, эта ситуация, видимо, довольно рядовая. Да и социальная справедливость там, должно быть, существует. Еще гарвардский профессор Унгер, один из консультантов Обамы, утверждал, что «множество людей с симпатией относятся к идее долгосрочного планирования, но никто не знает, что это на самом деле такое».