— Трактирщик из наших, — заметив, как Валерианна рассматривала
сестер подавальщиц, счел нужным пояснить Веймур. — Женился вот
только на орчанке. Дочки-то в нее. Потому и в трактире работают
спокойно. Никто в здравом уме не рискнет обидеть девицу с такой
кровью — обернутся в боевую ипостась и порвут, как половичок у
двери.
— Так вы же сказали, что они в мать? — Лерка ничего не понимала.
В ее представлении орки были такими зелеными мускулистыми дикарями
с ожерельем из клыков и в кожаных или меховых штанах. Конечно,
дочки трактирщика зелеными не были, но и про оборот, раз они в мать
пошли, тоже неясно было.
— Конечно, в мать, — спокойно кивнув, подтвердил Веймур. — Вон
она из кухни выглянула. Орчанки — они ведь такие, с виду вся
красавица, а разозлится — так чисто монстра какая. Обернется,
раздуется, как лягуха, только красная, да как начнет проклятиями
сыпать и сковородой или еще чем подвернувшимся охаживать, так,
почитай, и все, конец тебе настал. Слова-то ее в гневе все к тебе
прилипают. Хоть и ненадолго, а радости мало. И жилы выкручивает, и
глаза из глазниц вылезать начинают, и шерсть сыплется, и
х-х-х...хвост до колен отвисает.
Мужик, видать, на себе испытал действие убойного орочьего гнева
и так эмоционально перечислял, что чуть не сболтнул то, о чем в
присутствии незамужней молоденькой мисель говорить не следует. Надо
сказать, выкрутился, но Валерка, представив картинку обидчика,
наказываемого красномордой огромной дамой, не выдержав,
хихикнула.
— И ничего смешного. — Оборотень передернул плечами. — Кто
знает, на что она разозлится. А так, конечно, красивые.
И столько в его тоне было мечтательности, что Лера наконец
заметила, что он то и дело поглядывает на одну из девушек. Ту, что
повыше, с темными, змеящимися по спине косами и почему-то одной
массивной серьгой в левом ухе. У второй сестрички сережек не было
совсем, да и коса была одна, толстенная, почти с Валеркино
запястье.
Расспросить своего спутника про эти отличия она не успела.
Раздался восторженный приветственный рев, и к их столику через весь
зал направились те самые пестрые шалопаи и уже, похоже,
протрезвевший белобрысый верзила.
— А почему вы ничего не едите, мисель? — Первым плюхнулся за
стол шатен с залихватски встрепанной кудрявой челкой.
Валерианна еще подумала, что ему бы очень пошли картуз с розаном
и гармонь. Прямо первый парень бы был на деревне.