– Рак не от этого появляется, – отрезала Делия. – Даже в ее псевдохипповской вселенной. Поняла? И если она когда-нибудь еще скажет хоть что-то в таком духе, сообщи ей в ответ, что ты немедленно идешь к своему психотерапевту и не станешь с ней разговаривать, пока он не выдаст тебе на это письменное разрешение.
– Но у меня нет никакого психотерапевта.
– Анна. Мне нелегко тебе это говорить, но он тебе непременно понадобится.
Она засмеялась, подошла к телевизору и из-под одной стоявших рядом свечей вытащила маленький спичечный коробок. А из коробка она достала тонюсенький, просто невообразимо тонкий косячок и посмотрела на него так, как смотрят на старого доброго друга.
– Такое вот самолечение для раздолбаев и лентяев, – сказала она. – И я тебе его не рекомендую.
– А можно и мне немножко?
Однажды я затянулась косяком, который Дун стащила из заначки своего брата. И мне просто обожгло легкие. Ничего интересного не произошло. То ли косяк был дефективный, то ли я сама.
– Исключено, – ответила сестра, задерживая дым в легких и выпуская его маленькими порциями вместе со словами. – Но я допущу тебя до скромных семейных тайн и сплетен.
– Можно мне хотя бы съесть последний пончик?
– Можешь съесть хоть еще десять. Мы потом за ними съездим.
Делия бросила подушку на пол, села на нее и уставилась на потолок. А потом начала, обращаясь к потолку:
– Так вот, я тебе этого никогда не рассказывала, только вот в кино самую первую роль я сыграла в японском фильме ужасов под названием «Святой суккуб». Полагаю, сюжет был довольно-таки извращенным. Но знаешь, как это бывает: иногда на съемочной площадке приходится делать какие-то жутко дикие и непристойные вещи, но непристойными они тебе не кажутся, а кажутся просто ужасно глупыми, тупыми. Понимаешь? Короче, там была такая сцена, когда я занимаюсь сексом с парнем, а потом съедаю его пенис в отварном виде, как будто это, ну не знаю, молочный поросенок.
– А мы можем скачать этот фильм и посмотреть? – спросила я. Мысль о том, как моя сестра готовит на обед пенис, меня очень приободрила и развеселила. Я сделала жест, будто обеими руками запихиваю себе в рот что-то невероятно вкусное. Хер а ля оранж.
– Ни в коем случае. Фильм омерзительный. И играю я там совершенно жутко. Но это была моя первая роль, поэтому я вся из себя была такая страшно гордая и верила, что все это дико художественно. И я сказала маме, что снялась в кино. В общем-то, я ее предупредила, намекнула, что это за фильм. И я со всей наивностью, совершенно по-идиотски, вопреки всему, что я знала о нашей матери, решила, будто она станет мной гордиться. Как же, ведь я снялась в кино, я, ее дочь, мне оплатили перелет в Японию и обратно, съемки и все такое прочее. Ну круто же. Все это было чрезвычайно для меня волнительно и интересно. К тому же я считала, что роль станет моим прорывом в мир настоящего кино. И вот я позвонила Коре недельки через две после выхода фильма на экраны, чтобы узнать, посмотрели ли они его с твоим отцом. И знаешь, что она мне сказала?