– Где, как, когда успел? – поинтересовался Дзю.
– В музее.
– Да что мы там такого нового узнали? – не понял Дзю. – Что
местные аборигены отогнали испанцев? Между прочим, на корабле,
который мы сами же и оборудовали! Ну это же круто!
– Круто не то что Кортеса победили, – сказал Рим, – а то что
отпустили. Вот тут и кроется наш главный успех по жизни. За время,
что мы находимся в вне своего времени, и… так, не стройте такие
рожи! Что, у меня единственного такое чувство, будто только я
понимаю элементарную вещь?!
– Ксен отпустил Кортеса, – проговорил Цинк. – Ну, типа гуманизм.
Забавно. Я бы не отпустил.
– Наверное, я бы тоже, – признался Рим, и Цинк еле заметно
моргнул. – Но кто-нибудь сможет ли тут сказать, что Ксен был
неправ?
Присутствующие начали переглядываться.
– Мы солдаты, – продолжал Рим. – Нас учили выполнять боевую
задачу. А вот с задачами цивилизованными у нас, друзья мои, большие
проблемы. Да, я не жалею, что прирезал того урода, который
беззащитным подчиненным отрывал головы и швырял с пирамиды. Но
когда я думаю, можно ли было поступить по-другому, то иного способа
не нахожу.
– Потому что его нет, – сказал Цинк. – Ты всё сделал
правильно.
– Мы все тогда поступили правильно, – согласился Рим. – Добивать
врага любой ценой. Не дать оправиться. Давить силой, пока не
останешься единственным источником власти. Не просто самым крутым
царём на вершине горы, а царём на куче трупов. Это то, на что мы
все с вами способны, и это единственное, чего граждане Новой России
не приняли. Мы защищали их, убивая всех врагов, но только Ксен
оказался способен на великодушие. Поэтому отстроили музей, чтобы
было где повесить этот дурацкий гребной винт. Но вот наших с вами
ножей в этом музее не висело, понимаете?
– Люди не хотят помнить насилие, – произнесла Фифа. – Они хотят
помнить великодушие.
– У всех нас будет время, чтобы обдумать эту мысль, – сказал
Рим. – Но сейчас я прошу вас понять следующее. Если бы Ксен
безжалостно потопил всех испанцев, не оставив никого – то пирамиды
бы не переливались звуками музыки. Медь пошла бы на булавы, паровые
двигатели – на катапульты, а сами пирамиды – на кирпичи для
бункеров.
Марат в согласии прикрыл веки. Гек, похоже, ничего не понимал,
как и Задрот.
– Ты хочешь сказать, что тогда бы Испания прислала других
захватчиков? – спросил он. – Индейцы потопили бы и их тоже. Какая
разница?