Волк в очередной раз прыгнул на меня, намереваясь вцепиться в
горло, но черенок опять попал в его пасть. Однако волк этого и
хотел, он словно довольно пискнул и, сжав свои мощные челюсти,
просто раскусил его и, отскочив назад, выплюнул деревяшку изо
рта.
— Эй! Так нечестно! — выкрикнул от досады я, глядя на свое
теперь уже бесполезное оружие. А волчара словно ухмыльнулся мне в
ответ.
Очередной прыжок, и в пасть уже попадает предплечье правой руки.
Челюсти опять мощно сжались, боль пронзила мое тело, я аж
вскрикнул, чувствуя, как по рукаву потекла моя кровь.
- Ах ты ж сука! - завопил я и что было мочи ударил волка кулаком
прямо в нос. Это сработало, и, завизжав, волк отскочил в сторону,
потряхивая головой.
Левая рука повисла плетью, кажется, он мне что-то повредил в
ней, так как поднять я ее просто не могу, а по кисти в снег капает
алая кровь, заставляя волка облизываться, представляя ее вкус.
Очередная атака, я стараюсь увернуться, но из-за ранения стал
действовать слишком медленно, волк сбил меня с ног и повалил на
спину. Его клыки от моей шеи отделяет лишь вытянутая рука, что
удерживает его и не дает впиться мне в горло. Я сжимал его шею как
мог, но сквозь толстый мех для него это было разве что щекоткой.
Передними лапами зверь не мог дотянуться до меня, зато задними
смог. Его когтистая лапа полоснула меня от груди до пояса, разрезав
тулуп, словно он из бумаги, вот только следом добавилась адская
боль, и, опустив взгляд, я увидел на своем теле четыре глубоких
борозды, из которых сочится кровь. Волк, глядя на это, начал
облизываться в предвкушении трапезы, а я начал злиться и орать в
предсмертной агонии. В этот момент моя здоровая рука почернела,
пальцы удлинились и превратились в пять острых лезвий, что без
труда начали впиваться в шею волка.
Шерстяной такого поворота не ожидал, начал скулить и пытаться
вырваться, но отпускать я его не собирался, умирать, так вместе. Но
что-то словно щелкнуло в моей голове, почему-то я почувствовал, что
должен схватиться за его сердце. Такое чувство, что кто-то в моей
голове набатом повторяет одно и тоже: «Схвати его сердце».
Волчара истекал кровью и пребывал в панике, я же сбросил его с
себя, повалив его на бок, и, рыча от боли, повернулся в сторону
зверя, а затем, собрав пальцы вместе, словно клинок, вонзил ему в
грудь. Шерстяной взвыл что было сил, но вот только его сердце было
в моей черной руке. Я почувствовал, как по руке в сторону груди
словно потекло что-то горячее, от чего мне становилось не так
больно. Но при этом каждую секунду тело волка иссыхало, словно
превращалось в мумию, сначала померкли глаза, потом шерсть стала
серой, а следом вся его тушка скукожилась, как сухофрукт. Окинув
себя взглядом, я понял, что рана на груди полностью исчезла и
вторая рука теперь в полном порядке, словно ее и не кусал
никто.