Такое состояние мне было знакомо, это когда я пытался поднимать
форму рук выше плеч, сначала возникает головная боль, переходящая в
головокружение, потом начинает тошнить, а после ты теряешь
сознание.
— Пожалуй хватит на сегодня, да и ноги уже замерзли, надо бы
что-то с обувкой решить, хоть лапти сплести что ли, ага как же, тут
береста нужна, а кругом одни сосны! — сказал я, входя в дом.
* * *
— Ура, новый день, встречай меня! — максимально саркастично
сказал я, проснувшись утром, глядя в потолок.
Полежав пару минут, я начал кряхтеть словно Демьян Артемович,
поднимаясь со своего топчана. Подойдя к печке, взял с нее уголек и
начертил очередную полоску на стене, а после перечеркнул ее, тем
самым закончив вторую неделю. В окно уже во всю пробивались
солнечные лучи, лес был наполнен пением утренних пташек, что весело
переливались звонким щебетанием. Один я был чернее тучи.
— Итак, дорогой дневник, вот уже прошло ровно две недели как я
нахожусь у черта на куличках. Официально заявляю, что я устал! Мне
уже осточертел этот дом, этот лес и всего его обитатели! Я
замучился спать на жесткой деревянной кровати! Меня уже тошнит от
жареного мяса и отсутствия каких-либо овощей. Я уже реально готов
кого-нибудь грохнуть за чашку горячего, свежемолотого кофе. Мне
очень сильно хочется нормально помыться под горячим душем. Я мечтаю
о нормальном туалете и особенно о туалетной бумаге, так как газета
вот-вот закончится. Вчера у меня закончился чай, а папирос всего
осталась одна пачка. Масло, на котором я жарю мясо, тоже на исходе.
У меня нет нормальной одежды, я хожу тут как абориген, мои волосы и
борода отросли, как у какого-то мореплавателя. А еще меня все
достало! — злобно высказался я, затапливая печь, чтобы нагреть
воды, чтобы уже в третий раз залить остатки заварки, лежащей в
кружке.
— Но не все так плохо конечно. — продолжил я делать голосовую
запись в воображаемый дневник. — Я многому научился, теперь я точно
знаю, что для того, чтобы сделать себе обувь из шкуры оленя, ее не
достаточно высушить, ее нужно как-то обработать, выскоблить и
отбить. Сейчас это делают с помощью станков и химии, но я тут
вспомнил, что где-то в Африке, дикие племена выкапывают ямки, в них
кидают шкуры и потом всем свои поселением туда испражняются по
малой нужде в течение длительного времени, шкуры лежат в так
сказать аммиаке и становятся мягкими, а после они их уже
приспосабливают в хозяйстве. Я же пытался этого избежать, как итог,
высушенная шкура, что висела над печкой, стала словно из дерева, а
если ее согнуть, то она просто ломается. Поэтому обувь у меня
теперь на японский манер, две деревяшки, что служат подошвой, и
веревочки, которыми я привязываю их к стопе.