Как дорого я заплатила бы, чтобы вернуть её – там, на Земле.
Тут она была в небесно-голубом платье с открытыми плечами, белой шляпке, ещё и с веером. На несколько лет старше... может, и моя Милена стала бы такой красавицей, если бы не ушла преждевременно
Впрочем, смотрела она вовсе не на цветок. А на мужчину рядом со мной.
– Бахтияр, тебе разве бабушка не запретила приближаться к Миоли? – произнесла Милена холодно.
Запретила? Я не смогла сдержать изумлённого взгляда на раба.
3. 3
– Вовсе нет, – невозмутимо ответил тот. – Госпожа Эллен наоборот, сегодня отправила меня прислуживать госпоже Миоли.
– Прислуживать? – сузила глаза Милена.
Приблизилась вдруг, провела ладонью по его груди. Совсем как я недавно. И во взгляде этой девятнадцатилетней красотки было столько вызова и соблазна...
Бедный Бахтияр! Он всё так же стоял с каменным видом, но я заметила, как дрогнул кадык. Её прикосновения становились всё более откровенными, с явным расчётом на мужскую реакцию.
А он даже не мог её оттолкнуть. Отойти!
Не выдержав, я шагнула вперёд и выдала сквозь стиснутые зубы:
– Что ты делаешь?
– Всё, что захочу, – с улыбочкой отозвалась Милена. – Мне он принадлежит так же, как и тебе.
– Отстань от человека, – потребовала я.
– Он раб, – пожала она плечами. – К тому же, асур.
Асур? Я едва удержалась, чтобы не переспросить. Глянула на Бахтияра – но тот стоял с каменным видом, пока девичьи пальчики перебирали по его животу и бокам.
Ладно, потом узнаю. У нас это нечто мифологическое, то ли демон, то ли полубог. А здесь?
У меня мозги от такого пухли. Я всегда была девушкой рациональной, трезво смотрела на мир, добивалась всего своим потом и трудом по двадцать пять часов в сутки! И ни о каких полубогах никогда не мечтала! Даже мечты о принцах закончились в детском доме. Насмотрелась я там на мальчишек.
– Отстань от него, – я ухватила Милену за руку.
– Ревнуешь? – зло бросила та. – Фи, как не стыдно. К рабу. Я вот прикажу ему Таяну завалить, и сделает, никуда не денется.
– Не сделаю, – мрачно ответил Бахтияр, сверкнув глазами.
Милена сверкнула в ответ ещё более гневно, и Бахтияр рвано вдохнул. Ошейник на его шее сузился и, по-моему, начал разогреваться.
– Пороть тебя надо! – вырвалось у меня, и я прикусила язык.
Так говорила самая нелюбимая няня самой нелюбимой смены. И я бы никогда не сказала такого Милене! Своей Милене. Да вот вылетело...