Тонкие, как у девушки запястья, тонкие пальцы: все то, что казалось Саше признаком аристократизма. Нет! Просто худые руки пятнадцатилетнего мальчика, больного туберкулезом.
- Я тебя убью, - сказал Саша.
- Папá тебя повесит, - заметил Никса, затягиваясь.
- Пофиг!
Никса рассмеялся.
– Ты понимаешь, что тебе это совсем нельзя? – спросил Саша. - Конкретно тебе конкретно совсем.
- Ладно, последняя.
- Портсигар мне сдашь, - проинформировал Саша.
Брат прыснул со смеху.
- Ты зря лапки-то опустил, - сказал Саша. – Я читал об одной поэтессе, у которой нашли туберкулез примерно в твоем возрасте, и она прожила больше семидесяти лет.
Про то, что Гиппиус всю жизнь дымила, как паровоз, Саша на всякий случай умолчал.
– Она жила сначала в Крыму, потом в Тбилиси, потом во Франции. - сказал он. - Тебе в Питере тоже делать нечего.
- В Тбилиси? – переспросил Никса.
- Ну, в Тифлисе.
- Из Крыма буду править?
- А что? Перенесешь столицу в Ялту. Народу понравится.
- Еще ничего не ясно, - заметил Склифосовский.
- Это верно, - сказал Саша. – Вот, Никса! Николай Васильевич совершенно правильно говорит.
- Значит, я могу курить дальше? – спросил брат.
- Ну-у, безопаснее действовать с учетом пожара. Кстати…
И Саша посмотрел на Склифосовского.
- Николай Васильевич, я не верю, что внутри этой штуки ничего нет. Можно ее в другой цвет покрасить?
- Сейчас попробуем, - кивнул Склифосовский.
Гигантскую клетку подкрасили чем-то зеленым, потом охрой…
Николай Васильевич только качал головой. Центральное светлое поле в окружении полукруга из клеточных ядер было пусто по-прежнему.
- Всем подряд! – сказал Саша. – Всеми красителями, которые у вас есть.
- Ваше Высочество, что мы ищем?
- Палочки. Длинные узкие бактерии. Наверное, они очень маленькие.
- Откуда вы знаете?
- Неважно! Наверное, читал где-то. Просто делайте то, что я говорю. Я вас не отпущу, пока не найдете!
Никса усмехнулся и затянулся оставшейся половинкой сигареты.
Неумолимо приближались два часа дня.
За дверью послышались шаги, так что брат едва успел потушить окурок.
В комнату вошел Гогель и поморщился от ужасной смеси запахов спирта, хлорки и табака.
- Что здесь происходит? – спросил он.
Саша вскинул руку в его направлении и раскрыл ладонь.
- Кто курил? – спросил Григорий Федорович.
- Я, - сказал Склифосовский. – Прошу прощения, если это запрещено.