– Он не особенно боялся разоблачения.
– Верно. Он был покрыт кровью, он хотел подставить Вячеслава, следовательно, ему нужно было остаться незамеченным. Но он все равно потратил время, чтобы заправить кровать! Он точно знал, что Вячеслав не придет домой раньше определенного часа.
Леон кивнул и подошел к окну детской, выглядывая наружу.
– А еще он был точно уверен, что его не увидят через окно. Он знал, что эта комната не просматривается из соседних домов, напротив только магазин, но и он открывается в восемь. Он наблюдал за этим местом.
– Или жил поблизости.
Она скучала по таким разговорам – по чувству понимания. Они чем-то напоминали Анне игру в теннис: никаких пауз, никакой затянутости, каждый из игроков должен соответствовать сопернику, иначе все очень быстро закончится.
Только вот они с Леоном не были соперниками, и это ей тоже нравилось.
– Нам больше нечего здесь делать, – признала Анна. – Он достаточно умен, чтобы не оставить следов на месте преступления, к которому так тщательно готовился.
– Но он мог оставить их во время наблюдения.
– Да, или примелькаться в окружении Гордейчиков. В любом случае, к этой семье мы еще вернемся.
В истории Джона Кристи семья, которую он уничтожил, сыграла решающую роль – но не завершила его охоту. Анна надеялась, что век спустя все будет иначе.
Они покинули квартиру и вернулись к машине Леона, однако заводить мотор он не спешил.
Анна чувствовала: ему надоело изображать дружелюбный нейтралитет. Он тоже скучал по их разговорам и их работе, но он, в отличие от Анны, не до конца понимал, что помешало им быть вместе в прошлом, и это не давало ему покоя.
Пока он подыскивал слова, она снова думала о квартире Гордейчиков. Это был не идеальный дом, не самый чистый и не дотягивающий до картинки из журнала интерьеров. Но это был дом, где трое людей были счастливы.
Раньше ей казалось, что для нее недоступна жизнь с кем-то, это одна из жертв, которых требовала ее работа. Но постепенно появлялись и другие мысли: если она найдет человека, который счастлив тем же, чем она, то… почему нет?
Хотя этому все равно придется подождать, пока не завершится история с наследством Яна Мещерского.
– Со мной говорили Сирягины, – наконец сказал он.
Анна не стала спрашивать, кто это, она и так прекрасно знала.
– Давили на жалость? – усмехнулась она.