У порога на вешалке девочка подхватила цигейковую шубенку. Напялила ее на себя, отмечая, что рукава стали еще короче, чем в прошлую неделю. Рукава малы, а сама шуба почти до полу, заступить можно. Так бывает, когда одежда с чужого плеча. Пуговицы, разного цвета и размера, оказавшиеся случайными соседями с легкой бабушкиной руки, выпадали их разношенных петель. Оля не переживала по этому поводу, привыкла подпоясываться узким зеленым кушаком, вырезанным из мужского шарфа.
Шапка неизвестного меха лежала на выступе печи. Ее странный цвет бабушка окрестила «бурым». Вместо завязок предыдущие хозяева незатейливого головного убора круглой формы, пришили кругом резинку. Когда шапка оказывалась на голове, Оля перекрещивала резинку и закидывала наверх. Такая манипуляция крепко закрепляла «бурку» на голове, отчего та не съезжала на глаза и не сползала на бок.
Стоптанные валенки давно стали малы. Они и так были после старшей сестры, впрочем, как и вся остальная одежда. Пальцы ног собирались в кулак, пытаясь уместиться внутри.
– Ай, – вспомнила Оля, – когда была полностью готова к зимней прогулке, – я же без штанов, а валенки – на босу ногу. Да, чай, недолго!
Бабушка, нетерпеливо суетилась в сенях, собирая корзину.
– Без варег пойдешь? – спросила она.
– Дак, тепло ж!
– Тебе всегда тепло! Простуду не чуешь, а потом вылечить не знаешь как.
Бабушка шагала широкими шагами по рыхлому сухому снегу. След в след за ней угадывала рослая пятилетняя внучка: смышлёная не по годам. Широкие голенища грубых войлочных валенок шлепали по худеньким голеньким ножкам до тех пор, пока валенки полностью не наполнились утрамбованным снегом, который неминуемо начал таять от тепла и тоненькими струйками заливаться под пятки. Ощущения водяной лужи в обуви был неприятен, но девочка боялась сказать об этом, поскольку знала, что бабушка в гневе обкричит и вернет назад.
Рябина, сплошь покрытая яркими ягодами, росла возле заброшенного амбара позади деревни. За ягодой бабушка собиралась идти пораньше, до снегу, но вышло так, что он пришел неожиданно и валил двое суток.
– По первому морозу надо было, – ворчала старушка, устав барахтаться в сугробах, – счас допрем, а там рябины – кот наплакал.
– Да, уж, – привыкшая к бабулиным присказкам, согласилась Оля.
– Чай, выклевали всю, – продолжала бабка.