Я немного помолчал, собираясь с духом.
— Я попал в этот мир прямо перед судом, — спокойно сказал я.
— Поэтому ты так сильно изменился? — вдруг подала голос
Тень.
Она легче всего приняла эту информацию, мгновенно
адаптировавшись. Тень встала, заходила по комнате, постоянно трогая
волосы.
— Значит, поэтому ты половины не помнишь, у тебя есть Алекса и
ту тебя совсем другая магия, — говорила она. — Все логично. Но все
артефакты Зарницких на тебя откликаются. Почему?
— Тело тоже, разум чужой.
— И как тебе здесь? Как тебе мы? Я? — главным вопросом был
последний. — Ты спал со мной потому, что в тебе остались чувства ко
мне или я тебе понравилась?
— Какой-то это очень интимный вопрос, Тень, — укоризненно сказал
Еж.
— Ветер, а ты почему молчишь? — вдруг спросила она.
Теперь все смотрели на него.
— Я знал это, — просто сказал он. — Я находился рядом с Тимофеем
Викторовичем почти всю его жизнь и сразу понял, что это не тот
человек, которым он был раньше.
— И ничего не сказал?! — возмущенно спросила Тень.
— Зачем? — его бровь дернулась. — Я должен был быть рядом. Я
обещал его отцу.
— Да что ж за хренотень-то происходит?! — всплеснула руками она.
— Ты холодный и бесчувственный эгоист! Мы должны были быть в
курсе!
— Это не моя тайна, а Тимофея Викторовича. И только он имеет
право говорить об этом, — его голос звучал строго.
Воцарилась снова тягучая тишина, которую надломил вопрос
Матильды.
— И именно из-за вашего прошлого, а не из-за кристалла, вы так
управляете магией?
— Да, — не стал я скрывать.
— И Алекса переместилась с тобой? Так кто она на самом деле?
Откуда ты к нам попал? А что там за мир? — Матильда сыпала
вопросами. — А магия там есть? Кем вы были? Как вас звали?
— Подожди, не тараторь, Тилли, — осадила ее Тень. — Пусть он
хоть на один вопрос ответит! Давай, Тим, рассказывай, будем
знакомиться заново!
Я облегченно рассмеялся. Они приняли меня даже с учетом факта
моего попадания в этот мир. Их глаза сверкали любопытством. И я все
им рассказал. О том, кем был, чем занимался. Слова текли ручьем, и
мне с каждым мгновением становилось легче.
Горечь я почувствовал лишь в тот момент, когда рассказывал о
последнем дне. Эмоции обрушились на меня снежной лавиной. А я-то
думал, что они ушли.
Перед глазами снова появился Воронов, который держал в руке
бейджик Веры.