На стол легли несколько фотографий, и я взял их с невольным трепетом: как она теперь выглядит? Бумажные фотографии сто лет назад в руках держал, как в прошлое отбросило, когда мы с Дианой фотоальбом собирали.
Она не изменилась. Та же яркая рыжеволосая красавица, та же улыбка, знакомый жест, когда волосы поправляет… А на что я рассчитывал? Что постареет и подурнеет за три-то года
— И? — спросил равнодушно, откладывая фотографии. — Кто он ей?
— Этого выяснить не удалось. Может, друг, может, любовник. Если второе, это наш шанс доказать факт измены и выставить более жесткие условия развода.
— Факта её трехлетнего отсутствия в жизни дочери не достаточно?
— У вас же не только дочь есть, но и общее имущество.
— Мне её имущество ни к чему, уже говорил. А квартиру в Питере я за свои деньги покупал.
— Но в браке, — поднял палец Боровецкий. — Сами понимаете, она имеет право на половину. И на раздел ваших счетов.
— Обойдётся, — я начал заводиться. Мы уже обсудили развод и мои требования, к чему поднимать эту тему вновь?
— Полностью с вами согласен, но закон есть закон. Нам повезёт, если ваша жена согласится и просто даст развод. А если нет, надо собрать доказательную базу. В любом случае, после Сочи след вашей жены снова затерялся. Первое заседание назначено на второе октября, если она не явится, будем ждать второго. После третьего вас разведут без её участия. И по вашим условиям.
— Выходит, нам остаётся только ждать: придёт — не придёт.
— Мы связывались с её матерью, та либо не знает, где дочь, либо не говорит. О том, что вы начали бракоразводный процесс ей известно, тут мы свою работу выполнили.
— А что с этим? — я кивнул на фотографии.
— Ищем, — пожал плечами Боровецкий. — Как найдём, попытаемся осторожно выяснить о вашей жене.
— Позволите? — я взял одну из фотографий. Адвокат кивнул. Пусть ищут, я тоже привлеку людей поискать. Странное дело, но то, что у Дианы мог появиться любовник, меня не взволновало. Был за эти годы, наверняка, и не один. Жила в своё удовольствие, с члена на член прыгала. Вот такая она, богиня моя? Пьедестал, который за годы покрылся трещинами, наконец рассыпался в труху. Охватило равнодушие, словно все эмоции разом высушили. Забытое, но приятное чувство.
Снова посмотрел на фотографию, когда в машину сел. Чужая. Эта женщина на фотографии была чужой, хоть и изученной до крохотной родинки на шее. Я смотрел на неё, но сердце молчало, билось ровно. Хотелось верить, что так будет всегда. Что при встрече смогу остаться равнодушным, только тут не угадаешь. Глеб до сих пор бесит, а тут она… Тяжело вздохнув, бросил фотографию на пассажирское сиденье и набрал номер знакомого айтишника.