На планете не существовало не только времён года, но даже не было привычных для землян смены дня и ночи9. Благодаря особенностям своего расположения – между двух звёзд, – поверхность планеты была постоянно освещена одной из них. С другой стороны, учитывая, что спектр излучения этих светил значительно отличался от солнечного, с точки зрения землян, планета находилась в постоянных сумерках. Но, видимо, несмотря на эти отличительные черты, а, может быть, и наоборот, благодаря им, на планете царила пышная растительность. Правда, растительность эта не была привычного для землян зелёного оттенка, цвета у местной флоры были самыми разнообразными. Но большей частью растения предпочитали тёмные оттенки: бордовые и даже коричневые, фиолетовые, бурые и тому подобные сочетания.
«Ага, вот и название, Дюмеринг10 – сумерки, – и придумывать не надо, – решил про себя помощник капитана, большой любитель и знаток многих иностранных языков не только планеты Земля, но и всей Галактики. – Странная планета! Ночи нет вообще. Синий день! Красный день! И когда ни глянь, всё равно темно», – рассуждал Тенгел.
«Так, что тут у нас с аборигенами? Никаких построек не видно, девственная природа. Хотя много тут разглядишь среди такой чащи! А посмотреть объём биомассы? Так… 1012 тонн! Ничего себе, немаленький для планетки такого размера! Ещё бы, при такой-то растительности! Ну, уж если разумные существа здесь и есть, то это явно что-нибудь наподобие земных обезьян, – окончательно решил для себя помощник капитана. – Хотя всегда надо быть готовым к тому, что либо не найдёшь то, что ищешь, либо найдёшь не то, что ищешь».
Опасений капитана о местном населении он отнюдь не разделял, по его мнению, никаких оснований для этого не было. Отличить населённую планету от ненаселённой можно достаточно легко. Уже при приближении к таким планетам их неизменно было слышно. Трансляцию всевозможных передач до сих пор ещё никто не отменил. А здесь стояла мертвенная тишина. Он сам вёл космолёт на посадку и специально посадил его недалеко от огромной горной гряды, как можно ближе к середине материка, где, по его ощущениям, подтверждаемым, впрочем, и всеми полученными данными, была тишь да гладь, да божья благодать.
Капитан тем временем запросил информацию от радиста. Радист Капитон, это был его первый полёт в команде, казался человеком очень медленным и задумчивым, его большие, навыкате, блёкло-серые, словно выгоревшие на ярком солнце, глаза всегда смотрели куда-то вдаль, и он вроде бы совершенно не замечал, что он делает, где находится и что в данный момент вокруг него происходит. Его редко видели в шумной кают-компании, всё своё время он проводил в центре связи, что-то придумывая и мастеря, но на этот раз Капитон сравнительно быстро возник в капитанской рубке. Как обычно, вялым и вечно усталым ломающимся баском он стал докладывать капитану: