– Значит, каждый мост, мостик, насыпь носит имя покоренной вами женщины? – Лариса назойливо подшучивала над всеми рассуждениями нового маминого знакомого.
– Нет, Ларочка. Образ женщины не всегда был связан с конкретным именем. Образ Матери, Родины, Природы, образ Реки, например, Лены, Волги.
– А если река Иртыш, гомолюбовь вас вдохновляет?
Бажов, игнорируя едкий вопрос, продолжал:
– Жаль, не было в моей жизни любимой с надежным именем Наденька, а то бы я похвастался, что есть такой мост, посвященный Надежде, а значит, и твоей маме.
– Постройте, что вам стоит, – не унималась Лариса.
– Я строю, который месяц строю дорогу к сердцу твоей мамы. И это посложнее, чем мост.
Перепутав номер дома, он случайно оказался около ее двери и не представлял, как серьезно, как бережно отзовется в его душе негромкий мягкий голос, как откликнется его сердце на доброе приглашение симпатичной женщины. Каким счастливым и благостным будет вспоминаться ему день их первой случайной встречи на площадке верхнего этажа.
«Будет» – это в будущем, а что было прошлым в его израненной судьбе, он не хотел говорить. Часто вспоминал забавные случаи на строительстве, но ни словом, ни намеком не упоминал о личном – отпечатанном в памяти горьком опыте предательства. Собрав по кусочкам и забетонировав «разорванное» сердце, он продолжал жить оптимистично и приветливо, окрашивая в радостные тона – голос, взгляд и характер.
Впервые за три месяца их знакомства он остался ночевать. Зная способности своего организма, не робел. Но страстно, по-юношески желая её, в решающий момент спасовал и, покрываясь холодным потом, сбежал. Сгорая от стыда, не приходил, не звонил, спрятался в своем доме от неиссякаемого позора мужскому самолюбию. На следующий день она позвонила в дверь. Накормила вкусным обедом. Уложила отдыхать. Села рядом и тихонько стала нашептывать что-то нежное. Он спал, как младенец, на руках любящей женщины. Спустя месяц она согласилась выйти за него замуж.
Молодожены нежно ухаживали друг за другом, радуя мир независтливых людей домашним счастьем. Иван Николаевич преподавал в архитектурном институте и скучал по кочевой жизни. В летний период охотно возился на даче жены, благоустраивал дом, зимой часами просиживал у черной проруби, не мечтая поймать метровое рыбачье хвастовство.