– Знамо дело, будем, – перейдя на крестьянский говор, ответил Ефремушка, – заворачивай.
У Лизаветы тут же отлегло от сердца, иначе, через минут десять-пятнадцать она уже готова была стучать зубами от холода. Стенки кареты хоть и обиты войлоком, да только нет-нет да, откуда-то задувает ветер. Вот уже слышно, как Петруша покрикивает на лошадей, да и в окошко сбоку видно, в доме свет горит.
– Приехали покамест, – приоткрыл Петруша дверь, и следом вышел Ефремушка, чтобы подать руку госпоже.
– Прошу, госпожа Лизавета, – он аккуратно принял её, поставил на ноги. Ладно хоть валенки надела, а то, что бы было с ногами? Да и так, Лизавета с трудом стояла на ногах.
Тяжело ступая, в расстёгнутом тулупе Ефремушка зашагал вперёд, пока Петруша задавал корма лошадям, укрывал попоной. Едва открыл дверь в комнату, навстречу вырвался запах отменного борща с мясом, хлеба духмяного и клубы пара.
– Встречайте гостей, господа, – поприветствовал он хозяев и пропустил вперёд Лизавету.
– Благодарю.
В горнице значительное место занимала русская печь, облицованная изразцами, от которой исходило приятное тепло. Возле неё, у небольшого стола, возилась хозяйка – женщина средних лет и не хрупкой комплекции. Её миловидное круглое лицо, – на котором в глаза тут же бросались большие миндалевидные глаза с поволокой, – выражало искреннее радушие при виде гостей. Тем паче, что в последнее время постояльцев было немного, а вошедшие же одеты богато, в плане прихода не обделят. Увидев гостей, она засияла вся:
– Доброго вечера вам, господа и дамы. Как хорошо, что вы завернули к нам, на улице то, вон как, подморозило. Конец февраля на дворе, а мороз ничуть не желает отпускать, держит в своих тяжёлых рукавицах, – видно, заскучала по постояльцам и вот спешила, наконец, выговориться.
– Что правда, то правда. Валенки, и те не спасают от мороза, – согласилась с её доводами Лизавета. – Хозяюшка, можно чаю покрепче и погорячее…
– Конечно же можно, и не только горячий, и крепкий, а с молоком и мёдом. В такой холод и простыть не долго. Далеко ли собрались-то?
– С самого Санкт-Петербурга едем до родителей…
– Вот не побоялись вы выйти в дорогу, да столь дальнюю. Тут до ярмарки ехать в соседний город и то боязно, смелая вы дама…
– Дело не в смелости, надобность вынуждает…