«Je crains de… не смогу поговорить с Вами в следующий раз, поэтому беру на себя смелость писать Вам, Mon cher! Если бы Вы только знали, как Вы мне дороги. Я хотел бы показать Вам мой Париж. Там, в самом центре, на улице Rue Fdolphe-Jullien, стоит уютная булочная моего отца. Запах свежеиспеченных багетов, круассанов, бриошей и киши с самого утра манит жителей соседних домов в царство хлеба, где они могут ощутить его незабываемый вкус. Хлеб, который я передаю Вам, далек от того, что пекут мои родители. И все же я глубоко надеюсь, что он поддержит Вас и придаст сил. Ваш Рауль».
Итта решила жить. Француз занимал все ее мысли. Работа уже не казалась такой изнурительной, потеря близких не такой страшной, а ежедневная гибель тысяч женщин, детей, стариков не вселяла ледяной ужас. Смерть была повсюду, но в душе Итты жила любовь.
«Самую большую ошибку совершил я, записавшись в Легион французских добровольцев», – писал Рауль. – «Я был студентом и так же, как и многие мои друзья, был охвачен националистическими идеями. Если бы я только знал тогда, куда приведут эти идеи. Я не раз видел смерть на полях сражения. Но то, что вижу сейчас здесь, в концентрационном лагере, куда я попал, выполняя приказ, приводит меня к единственной мысли, смогу ли я исправить эту ошибку. Чем смогу искупить вину перед этими несчастными, к смерти которых я тоже причастен, к моему глубокому сожалению. Берегите себя, Mon cher! Ваш Рауль».
«Моя дорогая! Я полюбил Вас с той самой минуты, как впервые увидел. Я знаю, что глупо с моей стороны говорить Вам об этом сейчас. Но я говорю, потому что не в силах молчать. Вы – то светлое и чистое, что заставило пересмотреть всю мою жизнь. Вы дали мне надежду, и только ею я живу. Я знаю, что у любви на войне короткий срок, и все-таки я люблю Вас, моя Итта! Надеюсь, мои слова, как и этот кусочек хлеба, дадут Вам сил на завтрашний день. Ваш Рауль». Итта перечитывала письмо снова и снова. Она безмолвно шевелила губами, и глаза ее сияли.
Сегодня Рауль заметил, что за ним следят. Почувствовал спиной. «Стукачи», словно ищейки, рыскали повсюду в надежде уличить любого в измене и предательстве, тем самым надеясь продлить свое существование. «Не удастся сегодня принести Итте хлеба. Не буду испытывать судьбу, письма тоже писать не буду», – размышлял Рауль, заступая на дежурство. Он увидел Итту издали – она ждала его. Поравнявшись с ней, он торопливо заговорил: