– Какую дверь? – Очнулся Шу.
Мишель потащил его на лестницу и вниз по ступенькам. Шу не сопротивлялся. Тремя этажами ниже вместо тесной лестничной площадки вдруг обнаружился огромный темный зал, уходящий вглубь здания, со множеством пыльных дверей. Мишель потащил его в полумрак вдоль этого ряда дверей, иногда останавливаясь, чтобы смахнуть пыль с медных табличек, если было никак не прочитать.
– Вот. – Сказал наконец он, остановившись у закрытой двери.
– Что? – Не понял Шу.
– Читай. Табличка висела неровно, на одном гвозде, и под ней было видно, что когда-то дверь была другого цвета и не такая пыльная. Буквы гласили: «Демонстраторская».
– Ну, и что? Наверное, демонстрируют что-нибудь…
– Вот именно! Де-МОНСТР-рируют!
– Как? Как ты сказал?
– Так и сказал. Если здесь де-МОНСТРрируют, значит, где-то должны и МОНСТРИРОВАТЬ!
Шу почему-то вспомнил странный серый контейнер, что стоял во дворе у медиков. Похоже, что в нем должно было находиться какое-то медицинское оборудование вроде бормашины. Это было бы похоже не правду, если бы не надписи на нем. С одной его стороны было написано: «Открывать здесь». При этом с противоположной стороны была надпись «Стоять здесь». Сразу появлялось множество вопросов. Как умудриться открыть контейнер, стоя с противоположной стороны от дверцы? Почему нужно стоять там во время открывания? Может, это опасно? Ясное дело! Однажды, проходя мимо, он слышал слабый звук, как будто кто-то осторожно скрёбся изнутри… Но что это за таинственная опасность притаилась в контейнере? И при чем здесь тёмная комната с надписью «Демонстраторская»?
Шу подошел ближе и рванул за ручку.
Дверь была наглухо закрыта. Она даже не пошатнулась. И табличка на одном гвозде тоже.
Спускаясь по лестнице, Шу вспоминал тихие царапающие звуки, которые он слышал из контейнера. Ему стало не по себе.
– Горрб, – сказала первая жаба.
– Грроб, – сказала вторая жаба.
Слон не знал, как зашел сюда, где начиналась та дорога, которая его привела. С тех пор, как он психанул и ломанул через густые кусты, прошло довольно большое время. Все это время он шел вперед через лес, ничего не замечая, погруженный в собственные напрасные, как он сам понимал, переживания. Вряд ли можно что-то изменить. К человеку относятся не по тому, что он делает, а по тому, какой