Второй сигнал тревоги уже никак не подходил под категорию смутного интуитивного предчувствия, а явился вполне конкретным сообщением лица, непосредственно ответственного за проведение и безопасность народного праздника.
– Ваше величество, – сказало лицо дрожащим голосом, – мне это тяжело говорить, но, как ни прискорбно, я обязан поставить вас в известность, что традиционные шествия в городах и населённых пунктах идут крайне вяло и малочисленно.
– Почему? – строго спросил Президент.
– Сам ничего не понимаю, – искренне ответил ответственный чиновник, а его блуждающий взгляд действительно выражал полную растерянность, страх и неподдельную скорбь. – Ведь народ так полюбил это мероприятие!
– И где этот народ теперь? – Президент метнул испепеляющий взор, которым уже не раз сжигал своих подчинённых прямо на их рабочих местах, и погорельцы в жутком испуге покидали свои высокие должности, а иногда и домашний многоэтажный уют. – Чем мой народ занимается?
– Как сообщают надёжные источники, со вчерашнего дня что-то произошло, наверное, в атмосфере, потому что большинство людей впало в какую-то непонятную философскую меланхолию. Они стали избегать массовых сборищ, а предпочитают подозрительные локальные уединения. И на данный момент многие сидят по домам, другие уехали в деревни или на дачи, третьи, уединившись, гуляют за городом либо в одиночестве, либо парами. Всё это очень странно.
Доложив обстановку, ответственное лицо опустило голову, а Президент, ударив кулаком по столу, закричал:
– Не доглядели! Не проконтролировали! Не организовали! Уволю! Посажу! Расстреляю! Без суда и следствия! А тебя – лично!
Слова, словно настоящие пули, пронзили мозг чиновника и, не убив наповал, засигналили красной лампочкой тревоги и потенциальной смертельной опасности. Ему нестерпимо захотелось бежать, немедленно и куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. Он даже попытался что-то предпринять, но, вяло дрыгнув ножкой, почувствовал, как быстро доселе крепкие ноги стали ватными, как полное лицо, вмиг потерявшее всю ответственность, залилось пунцовым нездоровым румянцем, как по вспотевшей спине побежали гуськом, скользя и толкаясь, трусливые мурашки, а по чёрствому сердцу резануло острое и холодное лезвие ужаса.
– Исправить! – уже спокойно приказал Президент, видя, что его подданный может не дожить до расстрела. – Любой ценой! У меня делегации из других государств. Мало того, что полно туристов и журналистов, но и почтили своим присутствием мои коллеги – Президенты. Что я им покажу? Бардак? Что у меня до того тёмный народ, что отказывается от зрелищ? Что они подумают? Даю час, чтобы исправить ситуацию. Исполняй!