Жена опять ахнула, но рот открывать не стала и руками не махала. Только вновь указательным пальцем провела по ладони мужа линию и тихо сказала:
– Надо же, какие-то циферки?!
– Поразительная наблюдательность! – рявкнул мэр, сжав, при этом, руку в кулак, а женщина еле успела одёрнуть палец, избегнув, таким образом, потенциального перелома. – Может, есть версия, что эти циферки означают?
Жена, польщённая доверием мужа, страждущего помощи, выдвинула гипотезу, на её взгляд вполне логичную и всё разъясняющую:
– Может, это номер твоего счёта в банке?
Мужчина удивлённо посмотрел на верную подругу жизни, явно обескураженный неожиданным предположением. Такого мышления от собственной жены градоначальник не ожидал. «Да, – подумал он, – а ведь она не так далека от истины, как кажется».
– Ты права, – сказал в голос, глядя ополоумевшими глазами поверх головы супруги. – Это счёт. Только не мой, а ко мне. Прислали своеобразный чек к оплате.
– Кто прислал?
– О, дорогая, тебе лучше этого не знать, – подумав, добавил. – Да и мне тоже. – И тут мэр сорвался, – но почему мне? Чем я провинился? Неужели я хуже всех? За что такое несправедливое наказание?
– Ну, запричитал! Заскулил! Мужчина, называется! Если не хочешь говорить, кто прислал, не говори, но хотя бы объясни, что за чек?
Мэр сделал глубокий вдох и медленный выдох.
– Циферки на моей ладошке, – он старался говорить спокойно, – это сумма. Сумма, я так думаю, всей денежной массы, которую я принимал этой самой дланью, в обход официальной бухгалтерии и минуя департамент по налогам и сборам.
Жена не была совсем уж дурой, какой в разговоре пытался всё время представить любящий муж, и, наконец, сообразила, о чём тот толкует. И с придыханием спросила:
– Ты думаешь, кто-то подсчитал все… подарки, которые ты получил за всю жизнь честной и безупречной службы? А потом, неизвестно как, выгравировал это безобразие на теле? Но как? Это немыслимо! Мистика!
Мужчина пристально посмотрел в глаза супруги, стараясь понять, нет ли в словах о честной и безупречной службе насмешки или, чего хуже, скрытого злобного сарказма. Но глаза благоверной выражали невинную наивность, лёгкое недоумение, граничащее со страхом перед неизвестностью, и искреннее желание понять.
В отношении жены муж успокоился, но на вопрос не ответил, а задал свой, не обращённый ни к кому лично, и носящий слегка философский характер: