Вдруг глазки её опять стали влажными, и казалось вот-вот по нежной щёчке побегут слёзки. Что творилось тогда в душе этой девушки? Почему она так переживает за меня? Я, точно, не достоин такого внимания. Я смутился и закрыл глаза.
Она опять взяла мою левую, с мозолистыми подушечками на пальцах, руку и зажала в свой маленький кулачок.
– Я так была тронута, ты красиво играл эту грустную мелодию и слова в песне грустные.
Я открыл глаза и осмелился смотреть на неё. Какая же она красивая, нежная в этом утреннем полумраке. И голос, как в сказке. Только голова моя раскалывается на части. И тело ватное. Спина горит, как будто ошпаренная. Наяву ли всё это?
Таня склонилась к моему лицу и чмокнула меня в щёку.
– Это за ту песню. Я никогда не слышала её в переводе. Я немецкий учила. Даже не знала, о чём в ней поётся. А ведь так бывает в жизни.
Этот поцелуй парализовал меня, и опять сердце было готово выскочить из грудной клетки. Конечно, Таня тоже не могла не заметить этого.
Я собрался с мыслями и решил пояснить:
– Перевод очень близкий к тексту. С дядей Лёней, нашим старым соседом, переводили вместе. Специально проверяли. Только дядя Лёня сразу понимал, о чём эта песня. Когда я на каникулы приезжал, он меня на гитаре учил играть и помогал Битлов переводить, – с волнением в голосе я впервые в общении с Таней проговорил столь длинную фразу.
– Виталь, ты такой интересный мальчик. Я слышала, как ты своим дружкам про Вещего Олега рассказывал. Что это Высоцкий у Пушкина взял тему для этой смешной песенки, – Таня смотрела на меня восторженными глазками, – это благодаря тебе я впервые услышала полный текст этой весёлой песенки и поняла о чём речь. На магнитофонах вообще ничего не разберёшь.
А мне вдруг стало стыдно, ведь я ещё и нецензурно выражался, пел блатные песенки с матерками. Значит она и матюки мои могла слышать. Я от этих мыслей, наверно, опять покраснел.
В общем-то, в поцелуе Танином ничего особенного не было. Я видел, как тётка моя целовала моего пятилетнего двоюродного братишку, когда он болел. Материнский поцелуй в щёку. Хотя я не помнил, чтобы меня больного целовали. Да и болел я крайне редко.
– Отпустишь меня спать? – грустно сказала Таня, – мне на работу утром, а тебе покой нужен.
И тут я обнаружил, что уже моя рука держит её маленькую нежную ручку. Странно: третий раз Танина рука оказывается в моей, хотя она первой берёт меня за руку. А я не замечаю, когда её ладошка оказывается в моей.