Прошлым летом мало кто из наших девчонок решался ее опробовать. Они боялись, что канат лопнет или что бюстгальтеры их купальников будут слетать в момент удара о воду. Но я, прокатившись на тарзанке в первый солнечный день, все-таки поняла, в чем ее секрет. Я вычислила, за какие узлы надо держаться руками и когда именно нужно спрыгивать, чтобы попасть на самое глубокое место в реке, где вода холоднее всего. Я даже взяла в привычку выкрикивать при этом какую-нибудь глупость, чтобы всякий раз, когда я буду плюхаться в воду, все смеялись. Как в тот раз, когда я завопила: «Запирает жидкость на замок!», потому что Элиза только что призналась нам, что как-то раз, плавая в перерыве выездного церковного собрания, воспользовалась сразу и тампоном и гигиенической прокладкой, потому что боялась, что в воде будут заметна кровь. В тот день остальные девушки так и не поняли, о чем это я, но все равно засмеялись, а парни только покачали головами и застонали. Они никогда не знали, чего от меня ждать.
Десятиклассники и девятиклассники купались еще выше по реке, рядом с эстакадой, проходящей над скоростным шоссе. Прежде чем расстелить свои полотенца, им приходилось выпалывать растущие там сорняки и расчищать место от всякого мусора, который выбрасывали из мчащихся мимо машин. Так что там было очень хреново, да к тому же у берега там росли покрытые слизью камыши и прочая дрянь, которая противно касалась твоего тела, когда ты проплывал мимо нее.
Как бы то ни было, именно туда нам велели идти, чтобы укреплять берег с помощью мешков с песком.
Морган припарковала свою машину возле эстакады, и мы вслед за толпой остальных школьников направились туда, где нас поджидали два самосвала, полные мешков с песком, и группа прибывавших волонтеров. По-видимому, кроме нас, членов закрытого клуба старшеклассников, на помощь позвали и других школьников. Были здесь и взрослые – родители учеников, свободные от патрулирования полицейские, мистер Гантер, который учил меня, когда я ходила во второй класс. Явился даже сам мэр, мистер Аверсано, причем вырядился он в белую рубашку из тех, что носят под костюм и галстук, и строгие парадные брюки и потому выглядел как законченный идиот. Правда, ему хватило ума вместо парадных туфель обуться в рабочие сапоги, но я все равно насмешливо закатила глаза.