Юлия была миниатюрной, худенькой девушкой, ростом не больше 157 сантиметров, с длинными золотистыми волосами, высокими скулами и очаровательной улыбкой. Она была мечтательницей с отличным чувством юмора, а Андрей был угрюмым; она любила поговорить, а Андрей был молчуном.
«Я ничего не знала, – говорила Юлия. – Он хочет меня, но я его не хотеть. Я о мужчинах не думать. Мои мать и отец говорить „полюби, полюби его“. Я бояться». Когда она отказалась выходить замуж за Андрея, отец избил ее. Коль продолжала отнекиваться, позвал деревенского священника. «Священник – о, замечательный священник – приходить. „Вот Энди, – говорит, – очень хороший парень. Выходи за него“. Я плакать. Я не знать. Энди опять приходит. Он приносит сладости, замечательные сладости. Вот за эти сладости я за него и выходить».
Надев традиционный народный костюм в очередной раз, на свадьбу, с лентами на широкополой шляпе, Андрей проплясал и прогулял полтора дня с Завацкими, а потом столько же с Вархолами под одобрительные улыбки родни.
Пара следующие три года провела в Микове, под одной крышей с Вархолами, работая на их полях. В 1912 году, с началом Первой Балканской войны, Андрей решил вернуться в Питтсбург, чтобы избежать призыва в армию императора Франца Иосифа, где ему вскоре пришлось бы воевать против собственного народа с российской стороны границы. Юлия была беременна и осталась со своей пожилой матерью и двумя младшими сестрами, Эллой и Эвой. Их отец умер, а остальные дети уехали в Америку. Андрей обещал прислать денег, чтобы Юлия приехала к нему, как только получится. Их разлука продлилась девять лет.
Жизнь с Вархолами и так была не сахар, а с отъездом Андрея стала еще сложнее. Те сетовали, что им приходится содержать Юлию, и заставляли ее работать по двенадцать часов в день, чтобы оплатить свое проживание. Как она сказала, «когда муж уезжает, все плохо».
В тот год случилось первое серьезное горе в ее жизни. В начале 1913 года она родила девочку, Юстину. Зима стояла необыкновенно холодная, и вся семья спала на большой каменной печи в доме. Младенец подхватил простуду и мучился судорогами, а докторов поблизости не было. Вархолы настояли, чтобы Юлия продолжала ходить с ними работать. Однажды вернувшись, она обнаружила свою полуторамесячную дочь мертвой. Говорила, это лишило ее рассудка. Раскрыла настежь окно и заголосила в ночи: «Мой малыш мертвый! Умер малыш мой! Моя девочка!»