Талец поел и снова лёг. Снова покатились, как волны ковыля по степи, воспоминания. Вот он в княжеской дружине рубится под Сновском, рядом – старший друг и побратим Хомуня, княжеский сакмагон[11]. Как славно порубали они тогда половецкую орду!
Но вот опять налетели на Русь хищные коршуны, навёл их обретавшийся в приморской Тмутаракани князь Олег, снова кипит яростная сеча, сверкают под золотыми лучами солнца сабли, гремят трубы, ржут кони, развеваются на ветру хоругви и бунчуки[12]. Хомуня падает под копыта, зарубленный страшным Арсланапой, покрывают берег Оржицы трупы, где-то громовым басом отдаёт приказания злочестивый Олег. Потом всё исчезло, померкло, подёрнулось пеленой тумана, только жёлтая степная трава мелькнула совсем близко перед глазами.
После была тьма, а за ней – и невыносимый скрип телег, и щёлканье плетей, и горькое осознание тягостности своего положения, и боль в раненой голове, острая, жгучая, и ненависть к степнякам, тоже жгучая, разливающаяся по телу, заставляющая с какой-то яростью идти под ударами нагаек в неведомую даль, стиснув от злости зубы.
«Выживу всем вам назло, поганые! Вырвусь из полона, поквитаюсь с тобою, Арсланапа!» – Эта мысль поддерживала его силы.
– Крепок урус! – говорили о нём половцы, уважительно качая головами.
…Утром грубый пинок прервал его глубокий сон.
– Встать! Всем встать! – Ходили по спинам невольников нагайки. Снова ждал их путь по степи под безжалостным солнцем.
Сколько дней они шли, Талец уже и не помнил – сбился со счёта. Вокруг была всё та же однообразная степь с высокими курганами, горячим, обжигающим лицо ветром, шарами перекати-поля, терпким запахом полыни и стаями галок и жаворонков в синем небе.
Наконец вдали показался морской берег. Половцы придержали коней, загалдели, несколько всадников вырвались вперёд.
– Меотийское болото[13], – тихо сказал один из пленников, седой монах в выгоревших на солнце лоскутьях рясы. – Там, – указал он рукой вправо, – Крым. Туда нас погонят.
Теперь половцы не спешили. Медленно, неторопливо вышагивали по степи их кони. По приказу Арсланапы часть возов с большой охраной повернула на восток к становищам – вослед им долго клубилась пыль, застилая глаза.
Через болотистый пролив пленников вывели на длинную песчаную косу, слева и справа от которой весело плескали морские волны.