Ну, сейчас вроде нормально
получилось. Вон как мажорская харя покраснела. Ещё бы пару словечек
поострее и точно придёт весёлая сердечная недостаточность. Та
самая, которую Степанов так тщательно ото всех скрывал.
Надо только чуточку дожать, немного
додавить…
– А ну иди сюда, мудозвон! Хватайте
его! – крикнул Степанов, отбрасывая Журавлёву в сторону и прыгая ко
мне с оскаленной рожей.
Ага, так и пошёл. Нашёл дурака!
Ноги сами собой застучали о пол с
частотой безумной швейной машинки и понесли меня в совсем другом
направлении. Четыре пары ног устремились следом.
Я летел на крыльях ветра.
Тренированные ноги несли так, что пришлось притормаживать, чтобы
поддерживать расстояние между собой и преследователями. Не дать
себя догнать, но и не дать понять, что этим лохам ничего не
светит…
Неужели сейчас? Неужели два месяца
выслеживания и подготовки сейчас дадут результат?
Мне бы выбежать в холл, а там уже
охрана… Перед лицом грозного дяди Паши вряд ли будут сильно
метелить. По крайней мере, ногами. И ещё там есть слепая зона, где
очень удобно провести один такой нужный удар.
Я рванул со всех ног, слыша за спиной
тяжёлое дыхание и матерные проклятия. Сердце колотилось так, будто
само пыталось смыться из грудной клетки, но я едва сдерживался,
чтобы не улыбнуться. Всё шло по плану.
Охрана, как и предполагалось, уже
маячила впереди – дядя Паша, чумовая гроза всех хулиганов, стоял у
входа, скрестив руки. Непонятно как выживший амбал из девяностых
теперь стоял на стрёме и охране студенческой дисциплины. Его
каменное лицо не выражало ни капли интереса к студенческим
разборкам, но стоило мне влететь в холл, как охранник недовольно
нахмурился.
– Э! Вы чо творите? – рявкнул он, и
преследователи резко затормозили.
– Да вот, фраерок один страх потерял!
– фыркнул один из прихлебателей.
– Фраерков я в своё время немало
наказал, – хмыкнул дядя Паша. Он взглянул наверх, на камеру и
неожиданно посмотрел на улицу. – Ой, а чего это там? Мусорка горит,
что ли?
Ясно. Не захотел дядя Паша ссориться
с мажором. Вот и надейся на ответственность людей…
А ведь он поступил именно так, как я
и ожидал. Недаром за три дня до этого я видел, как охранник
проглотил оскорбление от борзого студента. Когда Степанов выпустил
струю дыма из своего золотого «айкоса», дядя Паша сделал замечание.
В ответ был послан на три весёлых буквы. И смолчал… Предпочёл
смолчать, чтобы не ловить проблемы. Вроде как не услышал.