Огонь сухо треснул, выбросив сноп
искр. Один из стариков медленно поднял руку, и длинные, жёлтые
ногти на мгновение перекрыли пламя. Тени на стене вздрогнули,
словно испугавшись.
– Есть древний ритуал, – мысль левого
старца была тяжёлой, как камень, скатившийся в пропасть. – Тот, что
использовали наши предки, когда злобные демоны-ёкаи вырвались
из-под земли. Они вызвали тогда героя, который пал, но…
– Ритуал требует жертвы, – тут же
отозвался правый. Его пальцы сжались в кулак, и золотые драконы на
рукаве зашевелились, будто почуяв опасность. – Я тоже слышал о
таком.
– Всё требует жертвы, – склонил
голову левый. – Природа не терпит пустоты.
Вновь повисла тишина.
Только потрескивание огня нарушало
безмолвие пещеры.
Правый старец наклонился вперёд, и
его тень на стене стала огромной, почти касаясь свода.
– Кого ты предлагаешь?
Левый не ответил сразу. Его глаза,
узкие, как лезвия танто, отразили свет пламени.
– Того, кто уже мёртв. После удара
убийцы в грудь он умер быстро и безболезненно.
Правый замер. Потом медленно
кивнул.
– Он может не согласиться…
– Он уже согласился. Он властен,
высокомерен, силён духом и умеет повелевать. За ним пойдут люди
точно так же, как делали это в его мире. Он может стать настоящим
сегуном, который одолеет Лорда Кагецу и его мистическую армию. И он
только что умер в своём мире. Его дух ещё не успел впитаться в
высшие сферы.
– Но кто принесёт себя в жертву? Ведь
я слышал, что времени ритуал даёт немного…
Ветер, которого не было, вдруг рванул
сквозь пещеру, заставив пламя пригнуться. Тени на стене смешались в
один чёрный вихрь.
Старики посмотрели друг на друга.
Перед их внутренними взорами возникла арена, на которой их души
сошлись в честном поединке.
На миг реальность пещеры
растворилась. Вместо дымного камня и трепещущего огня возникла
бескрайняя пустота, где в клубах тумана высветилась древняя арена.
Её плиты, испещрённые забытыми иероглифами, помнили кровь
тысячелетних битв.
Два призрачных воина возникли в
центре.
Первый – высокий, прямой, с мечом,
что светился лунным серебром. Его доспехи пестрели шрамами былых
битв, но взгляд горел яростью двадцатилетнего бойца.
Второй – приземистый, с парой кривых
клинков, чьи лезвия дышали ядом. Его движения были быстры, как удар
скорпиона, а в глазах плескался холодный расчёт.