К тому же Новгородская первая летопись вообще историю Олега и Игоря излагает по-своему. В ней Олег – только воевода при Игоре. И на Константинополь воины Игоря ходят в 6428 и 6430 годах от Рождества Христова, то есть вроде бы позже похода Олега, но раньше похода Игоря. В общем, если мы хотим опираться на ПВЛ, придется признать, что новгородцы о делах Игоря плохо знают. Или, может, это совсем другие Игорь и Олег? Но это уже тема для отдельной книги.
Ольга вроде бы ездила на север «…и устави по Мьсте повосты и дани, и по Лузе оброки и дани…»[53]. Однако укажем, что ни о каких судах летописец не говорит, зато сообщает, что «и сани ее стоять въ Плескове». Получается, по северу она ездила (если ездила) зимой. Как тут не вспомнить Микляева!
Опять же про Ольгу последнее время многие ученые начинают говорить, что она была не из Пскова, а из болгарской Плиски. Эту версию последовательно отстаивает, к примеру, Никитин. Впрочем, и здесь современные историки следуют по стопам исследователей XIX века. Еще архимандрит Леонтий (Кавалин) обнаружил среди рукописей, принадлежавших А.С. Уварову, сборник XV века, где сообщалось, что «Игоря же Олегъ жени въ Болгарехъ, поятъ за него княжну именем Олгу и бе мудра вельми»[54]. Эту же идею потом активно поддерживал Иловайский.
Что, если подумать, достаточно логично. Все-таки Ольга – особая статья в древней русской истории. Да и не только в древней. Считай, до царевны Софьи правительницы-женщины у нас больше не было. И Софья, между прочим, не рискнула именоваться царицей. Это уж потом, после бардака в вопросах престолонаследия, вызванного петровским указом, у нас царицы-правительницы появились. А раньше (с древнейших времен) на Руси тоже лилиям негоже было прясть.
И вдруг Ольга, такое впечатление, именуется княгиней не потому, что она – жена князя. У нее свой город (Вышгород), в который она, победив древлян, отправляет часть дани. Ее принимают в Константинополе как правящую княгиню. Больше того, некоторые исследователи считают, что принимают ее не просто как главу чужого государства, а еще и как родственницу императора. Например, ее допускают во внутренние покои императорского дворца, что не разрешалось послам и вообще интстранцам. Французский исследователь Ж.П. Ариньон, анализируя описание приема Ольги, оставленное Константином Багрянородным, полагает, что принимали ее по чину «опоясанной патрикии».