В общем, все эти странности вполне объяснялись ленью,
халатностью и нелюбопытностью всех причастных, начиная от рядового
инспектора и заканчивая судьей. Такое встречается, и, увы, чаще,
чем хотелось бы. Вот только Делла была знакома и с делами других
проблемных детей — и те же самые инспектора и полицейские не
демонстрировали подобной лени в других случаях. С другой стороны,
все ее — их — предыдущие расследования, как правило, заканчивались
судом. А для суда подобных аргументов было бы явно
недостаточно.
Так что, не будь у мисс Стрит за плечами полувека работы с
бумагами, она убрала бы папку на стеллажи и отправилась бы домой,
тем более, что ехать предстояло не менее часа. Однако,
прислушавшись к себе, Делла внезапно осознала несообразность,
засевшую где-то в дальнем уголке мозга: полученный объем информации
решительно не соответствовал толщине папки, даже несмотря на
липовые отчеты инспекторов. Процентов пятьдесят страниц не оставили
ни малейшего следа в памяти. Мисс Стрит тяжело вздохнула: придется
потратить несколько часов на изучение каждой страницы, если не
каждой буквы, а значит, возвращаться в Литтл-Уингинг придется либо
в пробках, либо по темноте, либо и то, и другое одновременно.
Первая Большая Странность обнаружилась в том самом решении суда
о признании Джеймса и Лили Поттер умершими. Место смерти родителей
Гарри было указано, но совершенно не воспринималось мозгом. Да,
глаза без запинок скользили по названию какого-то городка или
деревеньки, но в мозгу информация не отображалась совсем. Попытка
буква за буквой перенести название в блокнот не дала ничего: все
время что-то отвлекало от задуманного, и лучшей из десятка попыток
стали невнятные каракули в блокноте, да и такой результат
потребовал полного напряжения воли в борьбе с ощущением неважности
и ненужности задачи.
Где навоз, там и пони — в части инспекторских отчетов
«неважными» оказались целые листы или, примерно там, где одна
фамилия инспектора на фиктивных рапортах сменялась другой, целые
десятки листов. Потерпев поражение с одним-единственным названием
городка, было бы глупо штурмовать столь огромные объемы неважной,
совершенно неважной, абсолютно неважной информации. Единственное,
что удалось сделать без особого труда — записать в блокнот даты
отчетов, обрамляющих странные листы хронологически. Самый большой
«неважный» кусок начинался вскоре после сентября восемьдесят
восьмого и заканчивался где-то в районе Рождества; по крайней мере,
январский отчет восемьдесят девятого уже радовал привычной пустотой
и шаблонностью.