.
Н.А. Баумгартен и некоторые другие исследователи полагали, что после смерти Анны Владимир Святославич женился на дочери графа Куно Энингена из дома Вельфов, которая, по свидетельству немецких источников, вышла замуж за некоего «короля ругов»[38]. В связи с изменением политического курса позиции «византийской партии» при киевском дворе, существование которой предполагает А.В. Поппэ, действительно могли пошатнуться, чем не преминули воспользоваться Святополк и Ярослав. Но если большинство предположений Поппэ носит гипотетический характер (и наиболее уязвимым из них является проблема отождествления Анны с загадочной «болгарыней»), то последние утверждения основаны на синтезе летописных сообщений 1014–1015 гг. с «Хроникой» Титмара Мерзебургского. В конце VII книги своего труда немецкий хронист «ради осуждения» рассказывает «об образе действий короля Русского Владимира», который был «без меры чувствен и свиреп». «Имея трех сыновей, – продолжает Титмар, – он отдал в жены одному из них дочь князя Болеслава, нашего гонителя; поляки отправили вместе с ней Рейнберна, епископа Кольберга», но «названный король, услышав, что его сын, подстрекаемый Болеславом, тайно готовится восстать против него, тайно схватил его вместе женой и названным отцом (епископом Рейнберном. – Д.Б.) и заключил отдельно друг от друга, под стражу». Рейнберн скончался в заточении, «Болеслав же, узнав обо всем этом, не преминул за него отомстить, как только мог. После этого дни короля истекли, и он умер, оставив все наследство двум своим сыновьям; третий сын тогда находился в тюрьме, откуда позже, улизнув, бежал к тестю; в тюрьме, правда, осталась его жена». «Сыновья его разделили между собой государство, и во всем подтвердилось слово Христово. Ведь я опасаюсь, – заключает епископ, – что последует то, исполнение чего предвещает голос истины; ведь говорит он: „Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет“ и прочее. Пусть молится все христианство, дабы Бог изменил этот приговор в тех землях!»[39]
Исследователи убеждены, что русские известия «Хроники» записаны со слов очевидцев; в то же время многократно подчеркивалась ее тенденциозность, ибо «подавляющее число славянских князей Титмар изображает как воплощение дурной власти» в соответствии «с идеальной этической» моделью «неправедного правителя» и образ киевского князя отнюдь не является исключением: «Этот пассаж не столько служит задаче построения сюжета или предоставления полной информации, сколько обнаруживает желание хрониста описать и осудить „дурного правителя“» (М.Ю. Парамонова)