– И чего мы засели тут сторожами? Пойти бы к ним и сказать об опасности.
– Тять запретил, мол, Гамунко вел себя дерзко. Придем к ним, а они схватят нас, пока суд да дело, а тут подойдут хунхузы и снесут нам головы. Надо сидеть и ждать.
И вдруг поселение всполошилось. Забегали мужчины, закричали дети, женщины.
На тропе показался отряд в двадцать человек. Хунхузы спокойно вошли в поселение. Их было в два раза меньше, чем мужчин-удэгейцев. Но они запросто отобрали у них оружие, а затем потребовали оленьи жилы, корни женьшеня, деньги.
Крики, плач, гвалт. Но никто ничего не нес хунхузам.
Хунхузы долго били и пытали удэгейцев, заставили их нести женьшень, жилы, деньги, набили грабленым питаузы и тронулись в сторону русских деревень.
Степан Бережнов на взмыленном коне подлетел к переправе. Прискакали и побратимы, они коротко рассказали, что было в поселении удэгейцев.
Хунхузы пришли утром к реке, где был паром. Паромщик стал у руля, блочок заскрипел по тросу. Охотники затаились в окопах.
Паром вышел на середину речки. Утреннюю тишину разорвал четкий залп. Стреляли неприцельно, чтобы только пугнуть.
Откачнулся от берега туман. Вылетел на косу встревоженный куличок. Над сопками поднялось солнце. Потянул свежий ветерок. Сбило росу с налитых колосьев пшеницы, взволновало травы.
Паром повернул назад…
А на берегу моря было тоже тревожно. Японцы заняли устья нерестовых рек, ловили во множестве лососевых, грузили на пузатые шаланды, а те уплывали в Японию. Это был организованный грабеж от бухты Голубой реки и до Большой Кемы.
Пристав Баулин с начала войны по приказу организовал дружины, или охотничьи отряды, во всех прибрежных селах Ольгинского уезда. Здесь дружинники не давали варначить японцам, но за бухтой Ольги никто грабителей не трогал.
Зима прошла в тревоге. Война грохотала на юге, могла перекинуться и сюда. Дружинников не распускали. Они жили отрядами в деревнях, даже не уходили на охоту.
Федор Силов отпросился у Ивана Пятьишина сходить на охоту.
– Оголодали ведь, хошь изюбряка убью. Сам видишь, как живем-то. Ну пусти, приду в целости и сохранности.
– Ладно, сходи ужо, но только далеко не бегай.
Пройдя Безымянный ключик, Федор спустился к бухте Ольги. От него чухнули кабаны. Он выстрелил по секачу, пуля зацепила зверя по заду; оставляя кровавый след, кабан устремился в сопки. Жалко было охотнику бросать подранка, который шел уже по черной тропе. Но след его был хорошо виден. Кабан шел в сторону Тумановки. Федор несколько раз видел зверя, но выстрелить не успел. Кабан уходил. Федор выбежал на сопку и увидел в море большой корабль. Он на всех парах шел в бухту Владимира. Стал виден андреевский флаг, а затем охотник смог прочитать и название судна – «Изумруд».